Сотник. Не властью единой. Андрей Посняков

ли помогут. Не забывай – в землях Журавля давно уже порядка нет, а лешаки все-таки – каста. И я так думаю, кто-то их в этом убеждении постоянно поддерживает. Кое-кто мог и польститься на чужой приказ – не все, но… так сказать, левые.

      – Это уж так… Ладно, поглядим. Бывай пока, Тима.

      – Да, Миша, – уже попрощавшись, Тимофей нагнал боярича в дверях. – Думаю, вражины не так просто пришли. Не нахрапом. Если лешаки – есть у них в Ратном свои глаза и уши. Обязательно есть!

      Сотник вернулся в «хоромы» уже затемно. Отворив окно, уселся на лавке, вытянув ноги. Слышно было, как за рекой, в Ратном, голосили петухи, с пристани же доносились обрывки разухабистых песен – продолжал гулеванить новгородский торговый гость. Вот же неугомонный! Что называется, попала вожжа под хвост. Ишь, орет-надрывается:

      Сиди-сиди Яша под калиновым кустом!

      Кушай-кушай, Яша, орешки каленые!

      А ведь прав брат Тимоша! Есть, есть у «левых лешаков» в Ратном и глаза, и уши. Отыскать их быстро вряд ли получится… А тогда, значится, что? Правильно – нельзя отыскать, так можно использовать. Можно и нужно…

      Что-то просвистело за окном, и Михаил машинально пригнулся – пуганый все же уже, воин!

      Пригнулся, сполз с лавки, откатился по полу в сторону… И, осторожно поднявшись на ноги, недобро прищурился – в простенок меж полками впилась – дрожала – стрела! Длинная, с черными вороньими перьями.

      Глава 2

      Погорынье, июль 1128 г.

      Осторожно подобравшись к стене, Миша протянул руку, вытащил аккуратно стрелу, все еще дрожавшую и казавшуюся живой, ядовитой, злобной! Однако не глубоко и вошла. Лук – слабый. Из такого детишкам только стрелять. Да и вообще, как можно гарантированно попасть в человека, сидящего в темной комнате? Ни светильников, ни свечей сотник не зажигал. Просто прилег на лавке – думал. И вот те нате – стрела!

      Откуда стреляли? С пристани очень даже могли. Правда, там даже сейчас людно… Вон, у корчмы гомонят, все никак бедным не успокоиться.

      Да, могли с пристани… Только зачем? Напугать. Так Миша пуганый и не такое видал. Подумаешь, стрела… Хиленькая, к слову сказать… и отцентрована плоховато. Господи! Да ведь точно такие в торговых рядках продают по ромейской медяхе десяток! Столько пирог-рыбник стоит… ну, пусть полпирога.

      Пристань… Корчма… Крики… А ну-ка…

      Сотник оказался на пристани минут через десять. И впрямь – у корчмы гомонили. Тот самый толстобрюхий пропойца-купец, как его… Мефодий! И с ним еще двое, лет примерно по тридцати, одеты небедно… Да, верно, купцы с причалившей вечерком ладейки! Даже при луне видать было – пьяные, а уж если речи послушать…

      – Верно, робяты! Так оно… оно и есть…

      – У кого есть? У тебя?

      – И у меня есть… А у вас – нету!

      – А… А… А чего у нас нету, друже?

      – Того! А ну-ка, еще стрельнем… Дай-ко стрелу… Ща на спор! Вон в то дерево…

      – Так ты и первый раз не попал!

      – Дак эт я того… Это я в луну целился!

      Сотник сжал