Шура. Париж 1924 – 1926. Нермин Безмен

Николаевна Верженская

      Гертруда Стайн

      Иван Бунин

      Гайто Газданов

      Формы имен, встречающихся в романе

      Александра – Шура, Шурочка

      Андренина – Нина, Ниночка

      Борис – Боря

      Татьяна – Таня

      Иван – Ваня

      Каппа – Капа, Карп

      Катя – Катюша, Катенька

      Маргарита – Рита

      Матрена – Мария, Мара, Матрена, Марочка

      Николай – Коля

      Павел – Павлик

      Пантелеймон – Паня

      Сергей – Сережа

      Валентина – Тина, Тиночка, Тинуся

      Владимир – Володя, Вова

      Глава первая. Прощай, Сеит!

      Весна 1924 года, Стамбул

      Солнечный свет вновь залил спальню. Казалось, будто просыпались балдахин, латунная кровать, сползшее на пол одеяло, атласные шторы, комод и зеркало, стоявшее на нем, флакон духов, жемчужные ожерелья – все они вдруг приобретали цвет и форму. Будто это новый день вдыхал в них жизнь.

      Всю ночь Шура не спала, и вот теперь, к утру, устав от беспокойных мыслей, роившихся в ее голове, она лежала на боку, прикрыв глаза. Она продолжала притворяться спящей, пока поцелуи покрывали ее волосы, плечи и мягко спускались к спине. Она боялась, что если повернется к нему прямо сейчас, то он заметит тревогу, что облачной завесой затмевала ее глаза. С момента их встречи прошло уже около семи месяцев, и все это время она стремилась показывать ему только лучшие черты своего характера, проявляя особую мягкость и заботу. Ей не хотелось делиться своей глубокой печалью, тоской, болью, которые скрывались за радостью и теплотой, направленными к нему. Все, что она пережила до него, уже начало казаться Шуре далекой сказкой – вскоре одна часть воспоминаний останется в ее памяти лишь приятным сновидением, а другая – кошмарным сном. Ни одно из них она не желала переживать снова, оживляя в разговорах с другими людьми. Потому что ее прошлое было цельным, единым. Она не могла отделить плохие воспоминания от хороших, пожертвовать одним ради другого. Оставалось только запереть их все глубоко в памяти и никогда не выпускать наружу.

      Шура хотела бы довериться владельцу этих рук, которые с любовью блуждали по ее волосам и телу, хотела бы правильно отвечать на его любовь. Однако неопределенность, которую ей довелось пережить, побуждала ее к осторожности. Она не могла ошибиться вновь. Не могла вновь слепо последовать за мужчиной. Не могла вновь пережить подобную боль.

      Внезапно, вспомнив о том, что Алену вскоре нужно будет уйти, Шура открыла глаза. Ален крепко обнял ее.

      – Доброе утро! – сонно пролепетала она по-французски.

      Она коснулась ладонями его рук, обнимавших ее за талию. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать.

      – Шура… – задумчиво произнес Ален, поцеловав ее запястье.

      – Да?

      – Ты поедешь со мной во Францию?

      – Во Францию? Зачем?

      – Здесь ты очень одинока. Я не хочу тебя бросать.

      Шура сомневалась в том, что он зовет ее во Францию только из-за того, что беспокоится о ее одиночестве. Стараясь не выдавать своих истинных эмоций, она осторожно возразила:

      – Я не одинока. У меня есть Валентина и мои друзья.

      – Шура… Валентина вышла замуж.