Тринадцатая Мара. Вероника Мелан

что, я больше не должен спрашивать тебя о желании идти в Топь?

      Теперь я туда пойду, да. Ради Кьяры я пройду через любые дебри – обессиленная или нет, – доберусь до цели. Да, рядом со мной будет находиться танк, чьи гусеницы уже стоят на моем хребте, и треск позвоночника будет слышаться всякий раз, когда инквизитору что-то не понравится. На протяжении всего похода, я, вероятно, буду умирать морально не единожды от ненависти, словесных пощечин, презрения. Возможно, мне прикажут напороться на сук, но я все равно за ней пойду.

      Потому что, если Кьяра вернется… – «когда Кьяра вернется», поправила я себя, – что-то во Вселенной наладит ход.

      – Когда… выдвигаемся? – спросила я глухо.

      На моем запястье горел след от чужой руки – ладонь и пять пальцев.

      – Утром.

      Он должен был уйти после этой фразы, но Сидд продолжал смотреть на меня, и взгляд этот мне не нравился.

      – Веселое будет путешествие, правда?

      Очень вкрадчивый голос, очень многослойный вопрос.

      – Для кого?

      – Не для тебя.

      Инквизитор забрал карту, сложил ее вчетверо, сунул во внутренний карман пальто, не произнес больше ни слова, развернулся, зашагал к выходу, и лишь полы его пальто насмехались надо мной, продолжая фразу: «Не для тебя. И не для Мэйсона»

      Он покинул кафе.

      А я так и сидела, ни разу не взглянув на официантку, подошедшую в третий раз: «Готовы заказать что-нибудь?» Я молчала и понимала, что только что подписалась на самый сложный поход в своей жизни: у него будет непредсказуемый результат, в нем будет непростым каждый шаг.

      Пусть из него вернется живой Кьяра. Я – не важно.

      Часть 2. Путешествие

      Глава 9

      Я не любила машину Сидда.

      Она казалась камерой пыток, так как навевала воспоминания того дня, когда в ней меня возили от дома к дому к людям, желающим умертвить меня одним лишь взглядом.

      Я изо всех сил старалась отвлечься.

      Утро. Мы выехали за город. Вдоль обочин тянулись поля, в отдалении стоял золотой еще лес. В багажнике лежал собранный мной накануне рюкзак – в нем палатка, спальный мешок, консервы. Я была уверена, что Инквизитор о комфорте заботиться не будет. Где-то за спиной остались привычное кафе, посетители, запах молотых зерен и выпечки. Хорошо, если мне удастся вернуться не одной, но с Кьярой.

      Мысли о ней были для меня солнечным светом. Она вернется домой, конечно, и мы снова вместе будем стоять за прилавком. Совсем иначе зажужжит кофемолка, под потолком привычно засияют счастливые искорки. Каждый получивший из рук подруги чашку или стаканчик не будет знать о том, что только что выиграл «счастливый билетик»: Кьяра неизбежно подмешивала радость в кофейную пену, – лишь будет ощущать, что мир почему-то сделался ярче, красивее и привлекательнее. Нет, она не пыталась подобным образом привлекать в «О'Лефли» народ – просто не умела не делиться любовью.

      Теплые