Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей. Александр Берзан

прищуривается Игорь, – Значит, лёжка – ночная.

      – Ну! – соглашаюсь я, – Пиши! Помёт номер тридцать шесть. Давность – свежий, сегодняшний.

      – Значит и лёжка – сегодняшняя, ночная! – вычисляет Игорь.

      – Да, – киваю я.

      Моё ведро – полное! Мы чуть спускаемся по склону Борта, к ближайшей воде. Здесь, я разворачиваю “полевую лабораторию”.

      – Игорь, дописывай составы! – прошу я, заглядывая на клочок бумаги, из пакетика с помётом, – Посмотри, там, помёт номер тридцать.

      – Нашёл.

      – Пиши. Состав: симплокарпус девяносто восемь процентов; гомогенат травы, скорее всего, крапива – два процента…

      – Так… Бирка номер тридцать семь. Найди помёт.

      – Нашёл.

      – Так. Его состав: Симплокарпус – семьдесят процентов объёма, гомогенат травы, крапива семь процентов. Шерсть и косточки полёвок – три процента…

      – Хм! Этот медведь мышкует?! – уточняет Игорь.

      – Ну, да! – отзываюсь я, – Вот! Конкретное подтверждение!..

      – Помёт номер сорок пять. Симплокарпус сорок процентов, соссюрея – тридцать, крапива пять… Игорь, глянь! Что это такое?

      Брат встаёт и сделав шаг, заглядывает мне через плечо: “Аааа… Это лягушачья икра”.

      – Что?! – я удивлённо поднимаю на него глаза.

      – Саш, я ж тебе говорю: “Икра дальневосточной лягушки”! – объясняет мне Игорь, – В экскрементах лисиц, она – обычное дело. Ты не смотри, что сейчас это – комочек чёрных ядрышек! Брось его в воду – и через пару часов, оболочка каждой яйцеклетки набухнет, и ты увидишь самую обыкновенную кладку лягушки.

      Я, с сомнением, рассматриваю комочек чёрной крупы…

      – Нууу! Это – ещё что! – смеётся Игорь, – Ты бы – моё лицо, видел! В лаборатории… Под вечер, уходя с работы, я на ночь, как обычно, закладываю в стеклянные, лабораторные стаканы очередную порцию экскрементов и заливаю их водой, чтобы размачивались. Утром, гляжу, а один из моих стаканов – полный лягушачьей икры! Зима за окном, сугробы белые… Я, грешным делом, подумал, что надо мной подшутили Басарукин с Вороновым! Выложил кладку на лист фильтровальной бумаги… На утро, на бумаге – комочек чёрной крупы! Вечером, бросаю этот комочек в стакан с водой. Утром прихожу – стакан опять полный лягушачьей икры! Удивительная вещь!

      – Даааа, – тяну я, – Век живи – век учись…

      – А, хочешь более глобальную мысль? – задумывается брат, – Ты представь, как эта штука, живуча! В моём случае – лисица могла съесть кладку лягушки только весной. Правильно?

      – Ну, – киваю я, – Лягушки квокчат только весной.

      – Я же, приступил к анализу этого лисьего экскремента – в марте. Посчитай!

      – Через… одиннадцать месяцев!

      – Вот! Одиннадцать месяцев этот экскремент пролежал в сухом состоянии, в экспедиционных сборах! Вывод?

      – Икра лягушки функционирует через год абсолютного высыхания, как свежая! – прищуриваюсь я.

      – Вот!

      – Удивительно…

      Раздумывая о лягушачьей икре в медвежьем помёте, я пару минут верчу в руках свою авторучку…

      На