Лерой. Обещаю забыть. Алиса Гордеева

согласится на ещё один прогон.

      – Успеем, и так каждый день на паркете, – отмахивается парень и идёт к окну, где на подоконнике его дожидается бутылка с водой.– Мать попросила с мелкой посидеть, так что извини.

       Деваться некуда, и я соглашаюсь. Хватаю вещи и тащусь в раздевалку. От одной мысли, что ждёт меня дома, мне становится не по себе. Вряд ли отец спустит мне с рук утреннюю выходку.

      – Арина Петровна, у вас всё хорошо? –  доносится с водительского места спустя минут десять пути участливый голос Родика.

      – Да, – коротко отвечаю, не желая обсуждать с ним свои проблемы. Мы не друзья.

      – Пётр Константинович просил сообщить, что сегодня ужинает не дома. Они со Снежаной Игоревной уехали, – излагает Родик, а я выдыхаю: очередной разговор с отцом по душам откладывается в долгий ящик. Ещё пара дней, и старик даже не вспомнит, что я учудила.

      – Кир с ними уехал?

       Мысленно скрещиваю пальчики, но Родик быстро возвращает меня на Землю:

      – Нет. Кирилл Вячеславович дома.

      – Чёрт! – вырывается чуть громче, чем рассчитывала. Ловлю на себе вопросительный взгляд водителя, но отвечать не считаю нужным. Ничего не изменилось – мы не друзья.

       Огромный дом встречает меня какой-то недоброй тишиной и предвкушением мести Кира. Стараясь не шуметь, на цыпочках пробираюсь в свою комнату и, повернув в замке ключ, выдыхаю.

       «Наверно, придурок ушёл куда-нибудь», – проносится в мыслях.

       Прижимаю к себе Шурика и подхожу к окну. Последние недели августа – моё любимое время года. Ещё лето, но природа словно чувствует, что красоваться осталось недолго. Ветки деревьев ломятся от изобилия яблок и груш. Аккуратные клумбы пестрят яркими цветами. Гладиолусы и астры, георгины и васильки словно чувствуют, что скоро я снова прибегу к ним за школьным букетом, выбирая самые красочные.

       Под ложечкой нещадно сосёт. Есть хочется нестерпимо. Уже вечер, а кроме стакана чая в Полькиной компании да пары глотков утреннего кофе, я так ничего и не съела. Но и спускаться совершенно не тянет. Уверена, Кир только и ждёт, чтобы мне отомстить.

       Хватаю томик со стихами и с ногами сажусь на диван, но строчки упорно отказываются звучать в моей голове. Когда я голодна, всё остальное теряет значение.

       Дожили, я прячусь от неадекватного подростка в собственном доме! Где справедливость?

       Захлопываю Блока и решительно несусь вниз. Пусть Кир только попробует помешать мне!

       Совершенно не стесняясь, не пытаясь быть тише, залетаю на кухню и, открыв дверцу холодильника, замираю: дыня! Маленькими кусочками, аккуратно разложенными на блюде, она красуется на центральной полке, завораживая своим ароматом и сочностью. Облизываюсь в предвкушении лакомства и тянусь за тарелкой, как вдруг на мои плечи опускаются чужие ладони, и мерзкий голос шепчет прямо в ухо:

      – Проголодалась, сестрёнка?

       Вместе с тарелкой резко разворачиваюсь к придурку, пытаясь выбраться из его хватки, но тот не отступает.

      – С дороги уйди, –