Месть мажора. Кира Фарди

следствие, – тихо отвечает тот. – На дороге в это время было мало машин, гроза.

      – Должны быть камеры…

      – Видимость плохая, картинка размыта. Нужно время…

      Из палаты доносится шум, что-то падает, голоса становятся громче. Я вскакиваю, бросаюсь к двери, Санек хватает меня за локоть.

      – Пусти!

      Толкаю его и врываюсь в реанимацию. Меня кто-то пытается оттащить, но я вижу только милое лицо, открывшееся вдруг в просвете между врачами. На нем – застывшая кровь, многочисленные царапины и ссадины.

      – Лера, я здесь! – кричу, не контролируя себя.

      – Уведите его! Немедленно!

      – Господин, вы мешаете.

      – Нет! – вдруг вижу, как ресницы Леры шевелятся. – Смотрите! Она приходит в себя!

      – Убирайтесь!

      Меня выталкивают, но я цепляюсь за кровать, за стены, сползаю на пол, а взгляда не отвожу от любимой. Вот она открывает глаза и смотрит прямо на меня. Ее пальцы шевелятся, словно она хочет взять меня за руку.

      – Пожалуйста, пустите к ней. Прошу, – из горла вырывается стон.

      И вдруг не чувствую больше давления на руки. Сразу вскакиваю и падаю перед кроватью на колени.

      – Эрик… – тихо зовет Лера. – Эрик…

      – Да-да! – целую ее холодные пальцы. – Я здесь, любимая. Все будет хорошо.

      – Эрик… Э…

      Глаза закрываются, короткое пиканье слышится над головой.

      – Что это? Что с ней?

      – Пустите!

      Меня оттаскивают от кровати. Врачи плотной стеной закрывают Леру. А пиканье все громче, оно бьет по ушам, проникает в каждую клетку тела и вдруг обрывается на полуноте. В наступившей тишине звучат страшные слова:

      – Время смерти: два часа тридцать одна минута.

      – Убь-ю-ю-ю! – дикий рев вырывается из глотки. – Убью!

      Меня волоком вытаскивают из палаты. Но мне уже все равно: мир замирает в эту минуту, перестает существовать. Где-то плачет мать Леры, причитает ее отец, что-то говорит без остановки секретарь, а я вижу только глаза любимой, слышу последнее слово, сорвавшееся с губ.

      – К сожалению, – разводит руками дежурный врач. – Удар в голову, тяжелый отек мозга. Повреждения, не совместимые с жизнью. Вам нужно пройти, подписать бумаги.

      – Бумаги? Какие на хрен, бумаги? Пустите меня к ней!

      Санек удерживает меня на месте, не дает пробиться обратно в палату. Я опускаюсь на пол, обхватив голову руками. Сколько времени так проходит, не знаю, но в сухих глазах слез нет, мысли заканчивают беспорядочную чехарду. Теперь у меня есть цель: найти и уничтожить ту тварь, которая сделала такое с моей любимой.

      – Я сам на все заплачу, – останавливаю порыв растерянного отца и поворачиваюсь к помощнику. – Санек, займись организацией похорон.

      Эти дни живу, как в тумане. Дома не показываюсь, на звонки не отвечаю. Ночую в маленькой квартирке Леры, где я был так счастлив, и ищу, ищу, ищу…

      Санек использует все связи, чтобы добыть записи ближайших к остановке камер наблюдения. Одна висела над светофором, другая – на стене аптеки.

      Потихоньку начинает вырисовываться цельная