Небесные верблюжата. Елена Гуро

дурачок, Буланка!

      Ты юродивый, Буланка!

      Ты наше солнце, Буланка!

      ……………………………

      Лучи падают на шлагбаум нашего переезда.

      Звенят кузнечики

      В тонком завершении

      и прозрачности полевых метелок – небо.

      Звени, звени, моя осень,

      Звени, мое солнце.

      Знаю я, отчего сердце кончалося —

      А кончина его не страшна —

      Отчего печаль перегрустнулась и отошла,

      И печаль не печаль, – а синий цветок.

      Все прощу я и так, не просите!

      Приготовьте мне крест – я пойду.

      Да нечего мне и прощать вам:

      Все, что болит, мое родное,

      Все, что болит, на земле, – мое благословенное;

      Я приютил в моем сердце все земное,

      И ответить хочу за все один.

      Звени, звени, моя осень,

      Звени, мое солнце.

      И взяли журавлиного,

      Длинноного чудака,

      И связав, повели, смеясь:

      Ты сам теперь приюти себя!

      Я ответить хочу один за все.

      Звени, звени, моя осень,

      Звени, звени, моя осень,

      Звени, мое солнце.

      Обложка книги Е. Гуро «Осенний сон». СПб., 1912

      Елена Гуро. Ёлка. Рисунок. 1910. Бумага, карандаш. 42,5×31,9

      Небесные верлюжата (1914)

      Только юности хочу я поклоняться, только юности.

      Вы скажите про бурю, чтобы не выросли дети, ничего не слыхав про бурю…

ГАЗЕТНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ

      Верблюжьего пуха особо теплые фуфайки, кальсоны, чулки и наживотнички.

      Это делается так: ловят в засаду молодых светлых духов, длинноватых и добрых, похожих на золотистых долговязых верблюжат, покрытых пухом святого сияния. Сгоняют их в кучу, щелкая по воздуху бичом, и нежные, добродушные создания, слишком добрые, чтобы понять, как это делают боль, толпятся, теснятся, протягивая друг через друга шеи, жмутся о грубую загородку, теряя с себя в тесноте свой нежный пух.

      Этот-то пух небесных верблюжат, особо теплый весенним живоносным теплом, и собирают потом с земли и ткут из него фуфайки.

      – А как же бедных верблюжат так и убьют? – спросили меня с беспокойством.

      – Чего их убивать, – их погоняют, погоняют, пока пух с них пообобьется, да и выпустят обратно в небо до следующего раза, а пух у них отрастает в одну минуту еще лучше прежнего.

НЕБЕСНЫЕ ПРОТАЛИНЫ

      Северились далекие, невыносимо чистые полосы.

      Меж облаками озера плыли целый день, точно гордые лебеди в лазури. Меж черными березами жила розовая небесная проталина и – дышала.

      Дышала, и березы были мокрые.

      С высоты проходили по небесным проталинам вестники, проходили через все наклоненное небо. И слышали их только нежные и гордые души деревьев, просветленных глубинами небосклонов, и не понятые никем башни, и нежное падшее небо, опустившее к земле ладони ласки.

      И шли по близкому земле, покорному от ясности,