Жертва инквизиции. Тигрис Рафаэль

всё у меня есть: и богатство, и достаток, и любящая жена, а вот отечества нет.

      – Ну почему нет? – возразил Роман. – Твой отец похоронен в Александрии. Значит там твоё отечество.

      – Ты прав, Роман. Но, представь себе, меня уже туда ничего не тянет. И потом, наша община там, наверное, совсем пришла в упадок.

      – Я так не думаю. Сейчас весь товар с Востока попадает в александрийский порт и здесь уже загружается на суда, следующие в Венецию.

      – Неужели? – удивился Соломон. – Значит, Александрия опять стала доходным местом?

      – После падения Константинополя в Средиземноморье многое изменилось. Монополия торговли с Востоком перешла к Венеции. Этот город вот уже двадцать пять лет растёт как на дрожжах. По-моему, от падения Византии венецианцы выиграли даже больше, чем сами турки.

      В это время гондола, подчиняясь плавным движениям весла гондольера, приблизилась к площади Св. Марка, и перед гостями открылась величавая картина очаровательной Венеции.

      Первое, что удивило новоприбывших, это полное отсутствие громоздких крепостных сооружений, без которых невозможно было представить ни один средневековый город того времени. Архитектура Венеции, свободная от засилия тяжёлых каменных конструкций оборонного значения, развивалась в свободном, ажурном стиле, в силу чего дворцы и дома города выглядели лёгкими и изящными.

      – Вот уж никогда не думала, что буду жить в этом красивейшем городе, – промолвила зачаровано Ирина. – Смотри, Соломон, здесь нет никаких крепостных стен.

      – Дорогая, этому городу не нужны стены, – объяснил Соломон жене. – Море является для него самой надёжной защитой.

      Вскоре гондола, миновав Большой канал, наконец, причалила к ступенькам дома графа Фортуны. Гондольер аккуратно привязал её к торчащему из воды бревну, конец которого был украшен серебряной бляхой фамильного герба графа Фортуны с двуглавым орлом. Увидев этот символ бывшей Византии, Соломон многозначительно заулыбался.

      – Вот мы и приплыли. Добро пожаловать, – радушно пригласил Роман, – чувствуйте себя как дома.

      – Что мне нравится в Венеции, так это то, что к дому не подъезжают, а именно подплывают, – отметил Соломон, поднимаясь по массивным каменным ступеням.

      Трёхэтажный особняк Романа, или, по-венециански, "палаццо", был сделан из великолепного белого мрамора, завезённого из Долмации. Он специально располагался высоко над водой, дабы оградить помещения от частых затоплений. Вход был украшен высокими арочными колоннами. Пройдя колоннаду, гости попали в уютный внутренний дворик, который служил пристанищем от жары. Здесь же был сад с деревьями, как фруктовыми, так и дикорастущими, в тени которых можно было укрыться от палящего солнца. Соприкасаясь постоянно с водой, дома венецианцев всегда страдали от повышенной влажности, и потому жилые помещения располагались обычно на верхних этажах, внизу же были устроены открытые дворики.

      – Великолепно, мой друг! – выразил свой восторг Соломон, любуясь двориком.

      – Здесь