Горизонтальная война. Снимая маски. Есения Маас

напоминая об аллергии на одного подонка.

      – Не нужно этих широких жестов, – я сняла тёплое пальто и вернула владельцу. – Хоть на поминках меня не трогайте. Или вам двоим жизненно необходимо сводить меня с ума?!

      – Почему ты нас ненавидишь? – спросил он, пуская струю дыма вверх.

      – А это не очевидно? – я с трудом сдержала нервный смешок.

      Хотелось наговорить как можно больше гадостей, уязвить, сделать если не больно, то хотя бы неприятно. Так, чтобы у него остался горький осадок. Но Петрович прав, злить Домогаровых себе дороже. У них куда больше влияния в этом мире, чем у меня, особенно после смерти отца.

      – Для меня – нет.

      – Значит, и не поймёшь, – пожала я плечами, обходя его.

      – Мелания, – меня остановил его намеренно расслабленный голос, в котором всё же проскользнуло напряжение.

      Я застыла на месте, не смея сделать шаг. Властный голос Бориса вгонял в ступор с тех пор, как мы познакомились много лет назад. Потом он стал для меня слишком желанным, ну а после истории с Глебом – ненавистным.

      От продолжения разговора спас звонок. Боря нахмурился и слишком дёргано вытащил телефон из кармана брюк.

      – Да!

      Помолчав, он расплылся в довольной, я бы даже сказала, счастливой улыбке и подмигнул мне.

      – Бумаги? Хорошо. Как будешь на месте – позвони.

      Я сделала шаг, чтобы уйти, скрыться от этого давящего чувства собственной беспомощности.

      – Мелания, я не договорил.

      – Нам нечего обсуждать.

      – О, ты как всегда ошибаешься, – его голос проник под кожу. Волосы на руках встали дыбом. – Нам есть что обсудить, но правила приличия требуют нашего присутствия на банкете. Так что отложим этот разговор на потом.

      – Мне нечего с тобой обсуждать! – Я резко развернулась и прикусила губу. Боря нависал надо мной как скала с невыносимо мёртвыми, холодными глазами.

      – Ты слишком уязвима, – улыбнулся он и, быстро склонившись, прошептал: – Держись от него подальше. Я никогда вас не приму.

      Ноги стали ватными, но я заставила себя сделать шаг вперёд и молча дёрнула дверь. Звуки музыки и смех только прибавили ярости. От всего происходящего меня выворачивало наизнанку.

      Я влетела в зал и нашла Никиту.

      – Мы уходим.

      Пока мама толкала речь, о том, как была счастлива в браке с таким бесподобным человеком, как Сергей Звягинцев, я высматривала Петровича. Хотела попросить его отдать документы уже сегодня, чтобы было с чем идти на собрание. В одиночку решить судьбу целого подразделения мне было не под силу. Конечно, рассказывать акционерам об оружии никто не собирался, но поднять вопрос о целесообразности нового направления я вполне могла. Кроме того, для войны с Домогаровыми мне как воздух нужны были союзники.

      – Вы знаете, – мать сделала паузу, бросив мимолётный взгляд в нашу сторону. Будто с другого конца зала она могла меня разглядеть. – Серёжа был очень добрым человеком, он стал моей соломинкой. Помог вернуться