У обелиска (сборник). Ник Перумов

избегать сложных ситуаций, ведь на фронте все окрашено в два цвета: свой или чужой, друг или враг, герой или предатель… А чем дальше в тыл, тем неоднозначнее все становится и тем сложнее самому не ошибиться. А у него нет права на ошибку: он должен вернуться, потому что его ждут. Потому он и шел раз за разом в бой – уверенность в том, что лучшая девушка где-то там, далеко, его ждет, хранила надежнее любого щита.

      Так прошли долгие четыре года. Над Берлином теперь реяло алое знамя победы. И Игорь все чаще думал о том, как он вернется, как составит заклинание, которое приведет его точно к Тане. Как подаст рапорт на перевод в Ленинград, а лет через пять и вовсе выйдет в отставку… И все будет позади. Все уже почти позади, нужно лишь вернуться из Германии на родину.

      И все чуть было не сорвалось. Из-за нескольких немецких мальчишек. Игорь стал случайным свидетелем, как их арестовали, когда они смеялись над русским танком на берлинском перекрестке. Мальцы и сами испугались, когда осознали, чем может обернуться их веселье. А вечером Игорь услышал от товарища из штаба, что их приговорили к расстрелу.

      – К расстрелу? – переспросил он начальника особого отдела. Ноги сами привели Игоря к нему в кабинет.

      – Это вражеские диверсанты, – невозмутимо заметил тот.

      – Да им же едва ли двенадцать лет исполнилось! Они оружия-то в руках не держали!

      – Оружие бывает разное. И такое, что и ребенок может удержать. Вы, товарищ майор, кажется, прошли всю войну и должны были видеть подобные случаи своими глазами?

      – Видел. Только сейчас уже война кончилась. И этих мальчишек я тоже видел своими глазами. И слышал – я знаю немецкий язык – они обсуждали венок из одуванчиков, который наши солдаты надели на башню танка. Им казалось это смешным. И это было смешно. Нельзя же расстреливать детей за то, что им смешно!

      – Товарищ майор. – Особист поднялся. – Завтра приезжает главнокомандующий. Не хотите ли ему рассказать эту забавную историю, чтобы он тоже посмеялся? Несомненно, сейчас, когда мы в центре вражеской страны и враги еще не добиты, ему очень захочется повеселиться.

      Игорь шагнул назад. Намек был более чем ясен: скажешь еще хоть слово, помешаешь продемонстрировать высшему начальству, как мы активно добиваем врага, тоже станешь одним из объектов для демонстрации – диверсант в собственном лагере будет даже выигрышнее смотреться, чем стайка немецких подростков. И какой диверсант – три медали, два ордена, за каждый щедро заплачено собственной кровью. И эта тыловая крыса прекрасно это понимает, вон уже глазки блестят в предвкушении, и он уже готов обменять немецких мальчишек на советского героя…

      «Одно слово, и… Впрочем, нет», – одернул себя Игорь. Даже если он продолжит защищать мальчишек, даже если он позволит ради этого арестовать себя, их это не спасет. И стоит ли жертвовать собой ради какой-то эфемерной