Отбор Василия Блаженного. Галина Чернецкая

причесаны и одеты настолько сложными образами, что я на их фоне выделялась самым неприятным образом. И было их так много, что я быстро запуталась и перестала пытаться их запомнить. Тем более, что нас не представляли друг другу.

      – Вы опоздали, девушки. – Заметила распорядительница, когда последняя девушка села.

      – Это невыносимо.

      – Слишком рано.

      – Зачем нас так мучить.

      Но подобные возгласы себе позволили не все. Большинство девушек молчали.

      – Сегодня это было в последний раз. – Веско обронила Валентина Дмитриевна. – Приехав на отбор, вы тем самым выразили согласие на следование нашим внутренним правилам, которые, как известно, едины для всех. Посему сейчас я говорю первый и последний раз. Нарушившая правила немедленно исключается из отбора. Вам все понятно?

      Вопрос распорядительницы запустил цепную реакцию, и все девушки по цепочке стали говорить:

      – Да.

      – Конечно.

      – Хорошо.

      – Принимаю.

      – Так точно.

      На меня посмотрели, но поскольку я и так сидела среди разряженных девиц как белая ворона (если принять во внимание цвет моей формы, то зеленая, а если цвет волос, то черная), то я решила не обращать внимания.

      – Тогда приступим к завтраку. Мы сегодня потеряли непозволительно много времени.

      Распорядительница похлопала в ладоши, двери столовой вновь распахнулись и слуги стали обносить нас тарелками с завтраком.

      Словно по волшебству передо мной оказалась тарелка с горячей сероватой овсянкой, маленькая тарелочка с кусочком хлеба и масла, и чашка черного напитка с резким ароматом.

      – Боже, какая гадость? – Пробормотала девушка, сидящая слева от меня. Была она бледной до прозрачности с белокурой прической с жемчугом и локонами у лица.

      – За что такие страдания?

      – Какой ужас…

      Девы продолжили стенать, но теперь делали это на порядок тише.

      Я молча подвинула к себе тарелку и принялась есть. Каша, на удивление, на вкус оказалась гораздо лучше, чем на вид. Она была в меру соленой и горячей. А кусочек масла и вовсе вознес ее вкусовые качества на недосягаемые высоты. Я проглотила хлеб и запила все горькой бурдой из чашки.

      После этого я вновь сложила руки перед собой и вознесла благодарственную молитву. Надо будет после прополоскать рот от этой горькой гадости.

      – Слушай, – тихонько толкнула меня локтем соседка, – а ты не могла бы съесть еще и мою кашу?

      – А ты разве не хочешь?

      – Вот уже нет. Даже подумать не могу, как можно есть эту гадость. Как ты вообще смогла это сделать?! Впрочем, кофе весьма неплох.

      – А вот я, наоборот, не смогла оценить его прелесть.

      – Это с непривычки. – утешила меня девушка и ловко заменила наши тарелки.

      Свой кофе я отдать уже не могла, но кашу съела с огромным удовольствием. Даже мерзкий вкус напитка притупился.

      – Можешь еще и мою съесть? – раздался шепот