Степной принц. Книга 1. Горечь победы. Лидия Бормотова

не позволит… Ну, да. Шпионским манером. В этой миссии нет ничего агрессивного. Я командирован туда Императорским географическим обществом.

      – И что ты будешь изучать? – продолжал допытываться волхв. Его тамыр помалкивал, полностью доверив расспросы урусу, но уши навострил, ловя каждое слово.

      – Всё, что будет доступно: флору, фауну, ландшафты, климат, этнографию, экономику, письменность, историю, поэзию, политический уклад… ну, и… всё остальное…

      Баюр даже остановился, поперхнувшись от одного перечня, не говоря уж о массе фундаментальных знаний, накопленных специалистами каждой из названных (и, надо полагать, не всех ещё названных) наук:

      – И всё это потянешь один?

      – А что не так?

      – Да тут батальона учёных не хватит! При том что они должны ещё торговать для отвода глаз и уложиться в кратчайшие сроки!

      Чокан улыбнулся и махнул рукой:

      – Да, конечно, кандидата подбирали тщательно. Но остановились на мне. Я думаю, из-за монгольского лица.

      – Не исключено, – согласился волхв. – Однако я сомневаюсь, что монгольское лицо без мощного энциклопедического багажа, скрытого под малахаем, смогло бы одержать верх при выборе.

      Джексенбе, хоть и не участвовал в разговоре, усиленно работал мозгами, так и этак прокручивая услышанное. Понял, правда, не всё. Но и того, что открылось, ему хватило выше крыши. У него не укладывалось в голове, зачем нужно ехать в чужую землю, если не для покорения её своей власти, обложения зякетом22, расширения границ. Зачем интересоваться тем, что не можешь взять в свои руки? А с той стороны приходили вести одна страшнее другой. Этот Кашгар, куда стремился их Алимбай, был известен кровавыми восстаниями, он то и дело переходил от китайцев к ходжам23 и обратно. Совать голову в пекло без всякой выгоды для себя было сущим безумием. Он посмотрел на тамыра в поисках поддержки, но лицо волхва было серьёзным, а его умные слова звучали не осуждением рисковому мальчишке, а уважением. Даже восхищением. А может быть, завистью?

      – Энциклопедический багаж на меня с неба не свалился, – буркнул Чокан, несколько даже уязвлённый. Будто его уличили в какой-то подтасовке, шульмовстве при жеребьёвке или другом подобном мошенничестве. Он чужого места не занимал, не выдавал себя за того, кем не является. – Этот багаж стоил мне многих лет упорного труда… – и вдруг совсем иным тоном, дохнувшим страстной мечтой, озаряющей смыслом каждый день жизни, которую не жаль без остатка ей посвятить, признался: – Меня неудержимо влечёт эта экспедиция с детства.

      Баюр промолчал.

      Покров тайны, в который был закутан по самое темечко неожиданно возникший рядом с побратимами попутчик, он сбросил сам. Доверился. На трепло, у которого язык за зубами не держится и который выбалтывает свои и чужие секреты встречному и поперечному, он был не похож. На беспечного лопуха – тоже. Может быть, невзгоды в пути открыли ему что-то о новых знакомых такое, что побудило его к откровению без опаски. Поверил, что не ударят в спину, что страх

22

Зякет – дань.

23

Ходжи – потомки Магомета, духовные лица у масульман, претендующие на законную власть в Кашгаре и периодически отвоёвывающие её путём кровавых восстаний.