Шутовской хоровод. Эти опавшие листья. Олдос Хаксли

воскликнула она; когда она говорила, создавалось такое впечатление, будто она вот-вот испустит дух и будто каждое ее слово – последнее слово, исходящее из уст человека, лежащего на смертном одре, и поэтому полное какого-то особого, глубокого, неизъяснимого смысла. – Целую вечность я не слышала вашего бреда. А вы, милый Теодор, – почему я никогда не вижу вас теперь?

      Гамбрил пожал плечами.

      – Вероятно, вы не очень стремитесь к этому, – сказал он.

      Майра засмеялась и откусила еще хлеба с маслом. Другой рукой, в которой она держала недоеденное яйцо, она оперлась о плечо Липиата. Титан, погруженный в созерцание ночного неба, с видимым удивлением обнаружил ее присутствие.

      – Ах, это вы? – сказал он, улыбаясь и вопросительно морща лоб.

      – Кажется, я должна позировать вам завтра, Казимир?

      – Значит, вы не забыли?

      Оболочка на мгновение спала. Бедный Липиат!

      – И счастливый Меркаптан? Как всегда, счастливый?

      Меркаптан галантно поцеловал руку, державшую яйцо.

      – Я мог бы быть счастливей, – пробормотал он, и его карие свиные глазки бросили на нее многозначительный взгляд. – Puis-je espérer?[47]

      Миссис Вивиш испустила свой предсмертный смех и остановила на нем, не говоря ни слова, пристальный взгляд своих бледно-голубых глаз. Ее глаза обладали необыкновенной способностью смотреть без всякого выражения; они были похожи на те бледные голубые глаза, что глядят из черной бархатной маски сиамского кота.

      – Bellissima[48], – пробормотал Меркаптан, расцветая в их прохладном свете.

      Миссис Вивиш обратилась ко всей компании.

      – Мы совершенно изумительно провели вечер, – сказала она. – Правда ведь, Бруин?

      Бруин Оппс ничего не ответил; он только нахмурился. Ему совсем не нравилась вся эта публика, нарушившая его tête-à-tête с Майрой. Кожа его нахмуренного лба перелилась через оправу монокля и закрыла кусочек блестящего стеклышка.

      – Я подумала, что было бы забавно, – продолжала Майра, – заехать в этот ресторанчик на Гэмптон-Корт, где можно поужинать на острове и потанцевать.

      – Почему острова, – в восхитительно-причудливых скобках заметил Меркаптан, – так располагают к наслаждению? Цитера, Монки-Айленд, Капри. Je me demande[49].

      – Начинается! Еще одна очаровательная статейка! – Колмэн угрожающе поднял трость; мистер Меркаптан проворно отскочил в сторону.

      – Тогда мы взяли машину, – говорила миссис Вивиш, – и пустились в путь. Но какую машину, господи боже мой! С одной только скоростью, и к тому же минимальной. Автомобиль прошлого столетия, музейный экспонат, коллекционный экземпляр! До места назначения ехали несколько часов. А когда наконец добрались, какую подали еду, какими напитками угощали! – Миссис Вивиш стонала в неподдельном ужасе на своем вечном смертном одре. У всех кушаний был такой вкус, точно их добрую неделю вымачивали в воде, прежде чем подавать; это было похоже на водоросли, да еще с восхитительным

47

Могу ли я надеяться? (фр.)

48

Прекраснейшая (ит.).

49

Я спрашиваю себя (фр.).