Шутовской хоровод. Эти опавшие листья. Олдос Хаксли

новое значение. – В эпоху Ростана – сколько угодно. Но теперь…

      – Теперь, – сказал Гамбрил, – это всего лишь намек на Фрейда.

      – Все дело тут в литературном такте, – объяснил мистер Меркаптан. – Неужели у вас его нет?

      – Слава богу, нет, – с ударением сказал Липиат. – У меня вообще нет такта. Я говорю и действую прямо, без обиняков, как подсказывает мне чувство. Ненавижу компромиссы.

      Он стукнул по столу. Этот жест совершенно неожиданно вызвал взрыв надтреснутого мефистофельского смеха. Гамбрил, Липиат и мистер Меркаптан быстро подняли глаза; даже Шируотер вскинул огромную шарообразную голову и повернул широкий диск своего лица в ту сторону, откуда раздался звук. Перед столиком стоял молодой человек с белокурой веерообразной бородой, глядевший на них сверху вниз блестящими голубыми глазами и улыбавшийся так двусмысленно и загадочно, словно мысли его были проникнуты каким-то непонятным и фантастическим ехидством.

      – Come sta la sua Terribiltà?[33] – спросил он и, сняв свой неописуемый котелок, отвесил Липиату глубокий поклон. – Узнаю тебя, Буонарроти! – с чувством закончил он.

      Липиат принужденно рассмеялся: теперь он не казался титаном.

      – Узнаю тебя, мой Колмэн! – слабо отозвался он.

      – Напротив, – поправил его Гамбрил, – почти не узнаю тебя. Эта борода, – показал он на белокурый веер, – чего ради, разрешите узнать?

      – Подражание русским, руссианизм, – сказал мистер Меркаптан, качая головой.

      – Ах, в самом деле, чего ради? – Колмэн понизил голос до конфиденциального шепота. – Из религиозных соображений, – сказал он и перекрестился.

      Христу подобный в личной жизни,

      Как ревностный католик,

      Я в подражание Спасителю

      Отращиваю бороду.

      Есть бобры, обобрившие себя ради царствия небесного. Но есть также и бобры, бывшие таковыми еще во чреве матери[34]. – Он разразился кощунственным смехом, который прервался так же внезапно и намеренно, как и начался.

      Липиат покачал головой.

      – Мерзость, – сказал он, – мерзость.

      – К тому же, – продолжал Колмэн, не обратив никакого внимания, – у меня есть другие, – увы! – гораздо менее благочестивые поводы для этой перемены наружности. Борода позволяет человеку завязывать восхитительные знакомства. Проходишь, например, по улице и слышишь «Бобер»: предлог начать разговор и познакомиться. Этому драгоценному символу, – и он нежно погладил золотую бороду ладонью, – я обязан восхитительно-опасными связями.

      – Замечательно, – сказал Гамбрил и выпил в одиночестве. – Немедленно перестаю бриться.

      Шируотер оглядел собеседников: брови у него поднялись, лоб покрылся морщинами.

      – Этот разговор, кажется, выше моего понимания, – серьезно сказал он. Под огромными усами, под густыми кустистыми бровями рот был маленьким и наивным, кроткие серые глаза смотрели по-детски вопросительно. – Что означает в данном контексте слово «бобер»?

33

Как поживает Ваша Грозность? (ит.)

34

Евангельское изречение с заменою скопцов бобрами.