Координаты неизвестны. Юрий Колесников

но Мировский возразил: в зале мало гражданских лиц, и его присутствие может вызвать излишнее любопытство жандармских патрулей, которые то прохаживались по залу, то выходили на перрон.

      – Кроме того, – сказал Мировский, – я хочу пройтись по городу; скоро откроются магазины, и тогда, чтобы «не угодить на виселицу», я исполню твое горячее желание – куплю ботинки!

      Игриво-иронический тон Мировского показался Евгению неуместным.

      – Будет дурить, – сказал он. – Пошли вместе.

      Мировский согласился без энтузиазма, а когда они вышли на перрон, сморщился и закрыл глаза.

      – Что-то мне нехорошо… – сказал он и потер лоб. – Пойду-ка в туалет, освежусь немного…

      Он действительно побледнел. Условились встретиться в ресторане. Мировский пошел вдоль перрона, а Евгений направился в ресторан. Хотел заказать чашку кофе, но в зале еще никого не было. Оставаться одному не хотелось. Он осмотрел выставленные в буфете закуски и медленно направился к выходу. Каково же было его удивление, когда в конце перрона он увидел Мировского, разговаривавшего с одним из жандармов. У Евгения замерло сердце. Неужели проверяют документы? Мировский, конечно, заметил его, но не подал вида и продолжал разговаривать с жандармами. Они указывали ему куда-то рукой, что-то объясняли. Наконец Мировский вежливо откланялся и направился к Евгению.

      – Понимаешь, – тихо начал он, – когда я шел в туалет, жандармы как-то странно на меня посматривали. Казалось, вот-вот остановят. Тут меня надоумило самому подойти к ним и спросить, не знают ли они, где в городе помещается епископия? Помнишь шофера? Они очень обстоятельно пояснили мне, как туда доехать. Я, конечно, вежливенько поблагодарил и… отчалил. В общем, теперь я с ними уже знаком… Неплохо?

      Евгений был доволен находчивостью напарника, и все же его охватило безотчетное беспокойство. От былой самоуверенности Коти Мировского не осталось и следа. Он стал будто ниже ростом, потускнел, наигранная улыбка мелькала на его лице, глаза виновато бегали… «Что с ним происходит?» – подумал Евгений. И только хотел спросить, чем он встревожен, как к станции подошел скорый из Бухареста. На перрон сразу хлынуло много военных, преимущественно офицеров стрелковых и артиллерийских частей. Летчиков было мало.

      На вокзале стало шумно. Со всех сторон слышались выкрики продавцов булочек, лимонада, конфет, мороженого… Особенно галдели газетчики. Они наперебой выкрикивали названия газет и статей, восхвалявших победное продвижение немецкой армии в глубь Советского Союза.

      – «Универсул»! «Курентул»! «Фолькишер беобахтер»!..

      – «Чрезвычайный посол Третьего рейха Манфред фон Киллингер вручил вчера вечером от имени фюрера и германского канцлера Адольфа Гитлера высшую награду августейшему монарху Михаю Первому!..»

      – «Курентул»! «Тимпул»! Едицие спечиалэ![5] «Универсул»!

      – «Госпожа Антонеску в течение целого часа находилась среди раненых солдат и офицеров!», «Экспорт нефти и зерна в Германию»…

      – «Универсул»! «Курентул»!

5

Специальный выпуск (рум.).