Сицилиец. Марио Пьюзо

на Сицилии, они не хотят быть в Америке. Они должны остаться, чтобы оплакать его, похоронить, принести цветы на могилу. Финал трагедии принадлежит им. Девушка может ехать – ее с Тури связывает любовь, но не кровные узы.

      Среди ночи Мария Ломбардо Гильяно показала Майклу альбом с вырезками из газет, объявлениями, где правительство в Риме обещало награду за голову Гильяно. Там же был очерк, опубликованный в Америке, в журнале «Лайф», в 1948 году. В очерке Тури называли величайшим разбойником современности, итальянским Робин Гудом, который грабит богатых, чтобы помогать бедным. Было там и одно из знаменитых писем, которые Гильяно рассылал в газеты:

      «Пять лет я боролся за свободу Сицилии. Я отдавал бедным то, что отбирал у богатых. Пусть народ Сицилии сам решит, кто я – преступник или борец за свободу. Если они выскажутся против меня, я сам отдамся в руки властям. Но пока они со мной, я буду продолжать тотальную войну».

      Звучало это, по мнению Майкла, как обращение беглого бандита, но лицо Марии Ломбардо светилось гордостью за сына. Он чувствовал с ней родство – она была очень похожа на его мать. Горе исказило ее черты, но глаза по-прежнему горели решимостью и стремлением продолжать борьбу.

      На рассвете Майкл поднялся и начал прощаться. Он удивился, когда мать Гильяно от всей души его обняла.

      – Ты напомнил мне моего сына, – сказала она. – Я верю тебе.

      Подошла к камину и сняла с полки деревянную статуэтку Девы Марии. Та была черная, с лицом негритянки.

      – Возьми на память. Это единственная ценность, которая у меня осталась.

      Майкл попытался отказаться, но она стояла на своем.

      – Их всего несколько штук на всей Сицилии, – сказал Гектор Адонис. – Удивительно, но мы ведь совсем близко к Африке.

      Мать Гильяно добавила:

      – Не важно, как она выглядит, молиться ты можешь все равно.

      – Ну да, – заметил Пишотта. – Толку от нее не больше, чем от остальных.

      В его голосе слышалось недовольство.

      Майкл смотрел, как Пишотта прощается с матерью Гильяно. Между ними чувствовалась искренняя привязанность. Пишотта расцеловал ее в обе щеки и ободряюще похлопал по плечу. Она же на миг склонила голову ему на грудь и сказала:

      – Аспану, Аспану, я люблю тебя как сына. Не дай им убить Тури. – Она плакала.

      Пишотта отбросил былую холодность, весь словно осел; темное костлявое лицо его смягчилось.

      – Вы еще будете стареть в Америке, – сказал он и молча, стремительно прошел к дверям.

      У Пишотты был собственный пропуск с красной каймой, и он мог скрыться в горах. Гектор Адонис собирался остаться с Гильяно, хотя в городке у него имелся дом.

      Майкл и Стефан Андолини уселись в «Фиат» и через центральную площадь выехали на дорогу, ведущую к Кастельветрано и прибрежному городу Трапани. Из-за неуверенного неторопливого вождения Андолини и бесконечных военных застав до Трапани они добрались лишь к полудню.

      Книга II

      Тури Гильяно

      1943

      Глава 2

      В сентябре 1943 года Гектор Адонис служил профессором