Сицилиец. Марио Пьюзо

когда Тури Гильяно спас ему жизнь. Пишотта поведал несколько уморительных историй про дерзость Тури, его чувство юмора и мягкосердечие. С предателями и врагами он безжалостен, но даже их никогда не подвергает пыткам и унижениям. А потом рассказал про трагедию в Портелла-делла-Джинестра.

      – В тот день он плакал, – говорил Пишотта. – Перед всем отрядом.

      – Не мог он убить тех людей в Джинестре, – заявила Мария Ломбардо.

      Гектор Адонис успокоил ее:

      – Мы все это знаем. Он родился с доброй душой… – Повернулся к Майклу: – Он любил книги. Я думал, станет поэтом или ученым. Он был задиристый, но не жестокий. Его гнев был праведным. Он ненавидел несправедливость. Его возмущало, как сурово карабинери обходятся с бедняками и как они снисходительны к богачам. Еще мальчишкой он приходил в ярость, слыша про фермера, который не может запасать кукурузу из своего урожая, пить собственное вино, есть свиней, которых сам забил. И все равно он был добрый мальчик.

      Пишотта усмехнулся:

      – Теперь он уже не такой добрый. И тебе, Гектор, не к лицу разыгрывать маленького безобидного школьного учителя. На лошади ты одного роста с нами всеми.

      Гектор Адонис вперил в него суровый взгляд:

      – Аспану, сейчас не время для твоих шуток.

      – Эй, коротышка, – раздраженно бросил Пишотта, – ты, что ли, возомнил, что можешь меня напугать?

      Майкл обратил внимание на прозвище Пишотты – Аспану – и на то, что между этими двумя определенно есть глубоко укоренившаяся неприязнь. Постоянные намеки Пишотты на рост Адониса, резкость, с которой профессор разговаривал с Пишоттой. Собственно, недоверие витало между всеми ними; Стефана Андолини тут держали на расстоянии вытянутой руки, мать Гильяно никому не доверяла полностью. Тем не менее к исходу ночи Майклу стало ясно, что все они любят Тури.

      Майкл осторожно произнес:

      – Тури Гильяно написал «Завещание». Где оно сейчас?

      Повисла долгая пауза; все напряженно уставились на него. Внезапно и он лишился их доверия.

      Наконец Гектор Адонис заговорил:

      – Он начал писать его, следуя моему совету, и я ему помогал. Подпись Тури стоит на каждой странице. Все секретные договоренности с доном Кроче, с правительством в Риме и правда про Портелла-делла-Джинестра. Если его опубликовать, правительство точно падет. Это последняя карта, которую Гильяно разыграет, если нечего будет терять.

      – Что же, надеюсь, оно в надежном месте, – заметил Майкл.

      – О да, дону Кроче очень хотелось бы наложить на «Завещание» свою лапу, – ответил Пишотта.

      – В свое время, – сказала мать Гильяно, – мы устроим так, чтобы «Завещание» доставили тебе. Возможно, отправим в Америку вместе с девушкой.

      Майкл окинул их изумленным взглядом:

      – Какая девушка?

      Все отвели глаза, будто от неловкости или стыда. Они понимали, что сюрприз не из приятных, и опасались его реакции.

      – Невеста моего сына, – сказала мать Гильяно. –