История российского конституционализма IX–XX веков. Ю. В. Пуздрач

совершались при вступлении нового князя на престол уже с древних времен. В начале XIV в. в обряде посажения на стол участвует митрополит; в 1319 г. «прииде благоверный князь Михайло (Ярославич Тверской) в Русь (из Орды) и посажен бысть на столе великого княжения в Володимери… митрополитом Киевским и всея Руси Максимом»; посажение совершалось тогда в церкви (сначала во Владимире, потом в Москве, в Успенском соборе).[283]

      Достаточно часто высшее духовенство призывалось в Боярскую думу.[284] Боярская дума в чрезвычайных, но, впрочем, очень частых случаях усиливалась новыми членами и превращалась в Земский собор. Соборы возникли в форме усиленного состава Думы уже во времена объединения Руси, но особенно торжественную и правильную форму выражения мнения всей земли им придал Иоанн Грозный.

      Наконец, согласно традиции, в случаях междуцарствия царская власть представляется на Земском соборе лицом, заменяющим государя (патриархом[285] или Думой). Поэтому патриархи или лица, их замещающие, имели право созывать Земский собор[286] и вести его заседания.

      Видимо, уместно говорить также и о косвенном участии церкви в решении государственных дел. Речь, конечно, идет о советах, личном влиянии пастыря, например духовника, исповедях, демонстрации солидарности и единства и т. п.[287]

      С середины XV и в начале XVI в. государство постепенно берет перевес над церковью. Это связано с тем, что границы влияния русской православной церкви (со времени отделения Киевской митрополии) совпадали с границами государства, и поэтому все высшие чины церкви стали подданными великого князя и царя.[288] Связь церкви и государства усилилась и стала еще тесней со времени, когда русские митрополиты посвящались уже не в Царьграде, а в Москве.

      В Древней Руси с введением христианства постепенно утверждается мнение о верховенстве духовной власти. Византийские патриархи в настольных грамотах новопоставленных митрополитов писали, что великие князья, равно как и другие русские князья и сановники, должны воздавать им честь, показывать духовную любовь и послушание с благоговением.[289] Позиция эта укрепилась с введением в 1589 г. патриаршества, когда значение церкви начало уравновешиваться со значением государства.[290]Важно подчеркнуть, что отношения царя с митрополитами и патриархами были непосредственными, и взаимовлияние часто зависело от личных качеств, амбиций и целей сторон. Голос церкви и ее иерархии, по образному выражению Л. Тихомирова, был слышен как во дворце, так и во время царского совещания с боярами и Земскими соборами.[291] Во всяком случае, высшее духовенство принимало непосредственное участие в обсуждении и решении наиболее острых политических вопросов государства.[292]

      Некоторые патриархи, стремясь к независимости, считают себя даже равными во власти с царями и титулуются «Великими государями» (Филарет при Михаиле Федоровиче, Никон при Алексее Михайловиче)[293];

283

Об истории и процедуре венчания на царство было подробно рассказано в предыдущей главе.

284

Напр., историк церкви А. В. Карташев использует следующие формулы: «государственное значение и государственный авторитет митрополита», «митрополит при всех важных делах государственных был неизменным советником князя» (см.: Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. С. 363).

285

Само утверждение патриаршества в России имело прежде всего государственное значение, а потом уже духовное. Именно посредством церкви русские цари существенно изменили свой статус. Она становилась национальным учреждением, государственной церковью, которая признает за собой верховенство государственной власти и входит в рамки московских правительственных учреждений (Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994. Т. 2. Ч. 1. С. 35–37).

286

Такая ситуация сложилась на Соборах 1598 и 1645 гг. Кроме того, Собор начинался с торжественного богослужения в Успенском соборе Кремля, и в зависимости от вопроса, явившегося причиной его созыва, патриархом мог быть объявлен пост.

287

Кроме того, цари в период острого соперничества подражали даже костюму патриарха. Уже при Иване III меняется парадный костюм правителя. Если прежний князь, воин и военачальник, отличался от своих дружинников лишь богатством воинского снаряжения, то теперь характерным становится роскошное длиннополое одеяние, ведь нынешний царь– священная особа, сам едва ли не священник.

288

См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 174.

289

См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 2. С. 571.

290

Однако учреждение патриаршества на Руси не сделало церковь самостоятельнее, она осталась орудием в руках светской власти. Владея обширными землями, церковь видела в царе источник своего богатства, а это сразу ставило ее в зависимое положение и связывало действия.

291

См.: Тихомиров Л. Монархическая государственность. Калуга, 1998. С. 247–254.

292

В качестве примера можно упомянуть вопрос о соправительстве Иоанна и Петра в 1682 г.

293

См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 174.