Без права на возвращение. Валентин Николаевич Пичугин

Представляешь: полоса – орангутан, полоса – певичка под пальмами. Или на развороте: крокодил и «акула бизнеса» из местных городских. Каковы аналогии?

      – Там нет крокодилов, – заметил Геннадий. – Мартышки есть, птички всякие, тушканчики.

      – Так это теперь твоя задача, с кем ты будешь сравнивать «звёзд шоу-биза».

      Остаток дня прошёл в попытках примирения с уязвлёнными «членами дружного коллектива». Геннадий даже пошёл на жертву: сбегал в кулинарию на углу и прикупил бисквитный рулет с изумительным сливочным кремом. По его деньгам и количеству «обиженных ртов» этого чуда кулинарного искусства должно было хватить. Нужно знать журналистскую братию, их аппетиты и болевую точку, на которую нужно нажать, чтобы они простили его недавнюю словесную выходку.

      Он почти угадал: запах свежей выпечки и ванили одним из первых совратили Викторыча. Он уже успел глохтануть стопочку для тонуса и в приподнятом настроении, не заставляя себя долго уговаривать, подвалил к столу. Размер отрезанного куска отчасти напугал Геннадия: «На всех может не хватить». Но фотокор, живая душа, пояснил свою жадность:

      – А чем я вечером буду закусывать?

      – Нет вопросов. Мир?

      – Ты клёвый парень, Крокодил Гена, но тот ещё балабол. Конечно, мир.

      Зина-Изольда пришла последней. Она была на диете, но это не помешало ей забрать последний большой кусок, оставив Геннадию только измазанный кремом нож и упаковочную бумагу. Он зацепился за её толстенький короткий мизинец своим пальцем и со словами «мирись, мирись и больше не дерись», удовлетворённо убедился, что коллеги закопали топор войны до следующего удобного случая.

      Пара рабочих звонков, наброска подводок к предстоящему интервью завершили его рабочий день, и он, не заставляя себя упрашивать, быстренько ретировался.

      Стоял чудесный майский вечер. Вряд ли кто не любит эту пору. Земля ещё отдавала прохладу, а прогретый солнечным теплом воздух был влажным и тёплым. Машина капризничала, чихала и фыркала, не желая заводиться.

      – Когда ты уже поменяешь это ржавое корыто? – последним из редакции вышел Иван Палыч.

      – Как поднимешь мне ставку, так сразу и поменяю, – огрызнулся Генка, возясь с аккумулятором.

      – За завтрашнюю статью получишь премию и вместе поедем Мерседес покупать. Ты какой предпочитаешь? Трёхсотый? А может шестисотый? – в тон ему ответил Ванька.

      Здесь, на улице, после работы, они были прежними закадычными друзьями. Таков был у них договор.

      – Тебе помочь? – уже серьёзно спросил приятель.

      – Да нет, сейчас заведётся. Конечно, надо бы заменить машину, но хочется с ипотекой побыстрее рассчитаться, – Геннадий сел за руль и включил зажигание. Машина словно поперхнулась, выбросила облачко сизого дыма и мерно застрекотала изношенным двигателем. – Пока! До завтра!

      – Хорошего вечера, Наташу обнимай! – поднял руку Иван и направился к своей машине.

      Он был хорошо знаком с Генкиной супругой, и она