Таинственный остров. Жюль Верн

и крепко ее сжав.

      – Да… да… – отвечал Пенкроф с величайшим волнением.

      – Это Топ! Это лает Топ! – воскликнул Герберт, просыпаясь и вскакивая со своего ложа. – Скорее! Скорее!

      Все кинулись к выходу.

      Им чрезвычайно трудно было выйти из своего убежища, потому что ветер с силой отбрасывал их назад. Наконец кое-как они выбрались и, ухватившись за выступы утеса, огляделись.

      Кругом царствовала совершенная темнота. Море, небо, земля – все сливалось в один непроницаемый мрак.

      В продолжение нескольких минут Спилетт и его товарищи не могли двинуться с места; дождь поливал их немилосердно, песок ослеплял, ветер чуть не срывал с утеса. Затем, когда снова наступило короткое затишье, они опять услыхали отдаленный собачий лай.

      – Лай доносится издалека, – проговорил моряк.

      – Это Топ! – воскликнул Герберт. – Кому ж тут лаять, кроме Топа, в этом пустынном и необитаемом краю?

      – Это так, – сказал Пенкроф, – но чего он лает словно на одном месте? Если бы Наб был с ним, он бы поспешил к нам…

      – Может быть, Наб где-нибудь спрятался, пока не утихнет ураган? – заметил Спилетт.

      – Погодите! – сказал Пенкроф и юркнул в отверстие, служившее дверью в «Трубы».

      Менее чем через минуту моряк возвратился с зажженным сосновым суком в руках.

      – Подадим сигнал! – сказал он.

      И, подняв зажженный сук, начал махать им в воздухе, испуская громкий, пронзительный свист.

      Лаявший пес словно ожидал этого сигнала: лай усилился, заметно начал приближаться, и скоро большая собака очутилась около Спилетта и его товарищей, которые поспешили войти в коридор.

      Пенкроф кинул охапку сухих сучьев на тлеющие угли, и тотчас же вспыхнул яркий огонь.

      – Это Топ! – воскликнул Герберт.

      Да, это действительно был Топ, превосходный экземпляр породы англо-нормандских гончих, отличавшийся изумительным чутьем, удивительной быстротой бега и необычайной неутомимостью.

      Но собака прибежала одна. Ее не сопровождал ни хозяин, ни Наб!

      Каким же образом Топ очутился на дороге к их убежищу?

      – Каким бы чутьем его ни наделила природа, он не мог почуять нас за сто миль, например, или даже за двадцать, – сказал Спилетт.

      – В самом деле, почему он направился именно к «Трубам»? – ответил Пенкроф. – Чутье, да еще в такую темь и бурю, не могло тут помочь!

      – И заметьте, что Топ на вид вовсе не изнурен и даже не испачкан тиной… На нем нет ни песчинки, ни пятнышка! – заметил Герберт.

      Он привлек собаку к себе и взял ее голову в обе руки.

      Топ благосклонно позволил эту вольность и ласково потерся мордой о колени мальчика.

      – Если собака нашлась, то найдется и ее хозяин! – сказал Спилетт.

      – О, если бы он нашелся! – воскликнул Герберт. – Пойдемте же искать! Скорее! Скорее! Топ нас проводит!

      Пенкроф не стал выдвигать возражений. Он понимал, что предположения о гибели Смита могли оказаться ошибочными.

      – В путь! – скомандовал моряк.

      Перед отправлением на поиски он