Блеск и нищета куртизанок. Евгения Гранде. Лилия долины. Оноре де Бальзак

сделал знак Карлосу задержаться в первой комнате, как бы говоря: «Вот вам и случай судить о моей искренности».

      – Мадам на все согласна, – говорила Адель. – Мадам сейчас у своей подруги госпожи де Шампи, у которой на улице Тетбу есть еще одна квартира с полной обстановкой и оплаченная за год вперед; она ее, конечно, нам уступит. Мадам будет удобнее принимать там господина Джонсона; ведь обстановка еще достаточно хороша, и мсье может ее купить для мадам, условившись о цене с госпожою де Шампи.

      – Ладно, малютка! Если это и не малина, то ее цветочки, – сказал мулат опешившей девушке, – но мы поладим…

      – Вот тебе и чернокожий! – вскричала мадемуазель Адель. – Если ваш набоб и вправду набоб, он отлично может подарить обстановку мадам. Контракт кончается в апреле тысяча восемьсот тридцатого года, и ваш набоб может его возобновить, если ему там понравится.

      – Я очин доволн! – ответил Перад, войдя в комнату и потрепав горничную по плечу.

      И он сделал знак Карлосу, который кивнул ему утвердительно, понимая, что набоб не должен выходить из своей роли. Но сцена вдруг переменилась с появлением личности, перед которой в эту минуту были бессильны и Карлос, и префект полиции. В комнату неожиданно вошел Корантен. Проходя мимо дома, он увидел, что дверь отперта, и решил посмотреть, как его старина Перад играет роль набоба.

      – Префект по-прежнему сидит у меня в печенках! – сказал Перад на ухо Корантену. – Он признал меня в набобе.

      – Мы свалим префекта, – отвечал своему другу Корантен также на ухо.

      Потом, холодно поклонившись чиновнику, он стал исподтишка изучать его.

      – Оставайтесь тут до моего возвращения, я съезжу в префектуру, – сказал Карлос. – Если же я не ворочусь, можете удовлетворить вашу прихоть.

      Шепнув последние слова Пераду на ухо, чтобы важная особа не упала в глазах горничной, Карлос вышел, отнюдь не стремясь привлечь к себе внимание новоприбывшего, в котором он признал одного из тех голубоглазых блондинов, что способны нагнать на вас леденящий ужас.

      – Это полицейский чиновник, посланный ко мне префектом, – сказал Перад Корантену.

      – Вот этот? – отвечал Корантен. – Ты позволил себя провести. У него три колоды карт в башмаках, это видно по положению ноги в обуви; кроме того, полицейскому чиновнику нет нужды переодеваться!

      Корантен во весь дух сбежал вниз, чтобы проверить свои подозрения: Карлос садился в фиакр.

      – Эй! Господин аббат!.. – вскричал Корантен.

      Карлос оглянулся, увидел Корантена и сел в фиакр.

      Однако Корантен успел сказать через дверцу экипажа: «Вот все, что я желал знать».

      – Набережная Малакэ! – крикнул он кучеру с сатанинской издевкой в тоне и взгляде.

      «Ну, – сказал про себя Жак Коллен, – я пропал, нужно их опередить и, главное, узнать, чего им от нас надобно».

      Корантену довелось раз пять-шесть видеть аббата Карлоса Эррера, а взгляд этого человека нельзя было забыть. Корантен с самого начала признал и эту ширину плеч, и