Белые птицы Долины Снов. Елена Юрьевна Демченко

4.

      Кирилл почувствовал удар, по лицу прокатилась волна жара, и всё закончилось. Стихло. Ни боли, ни усталости, ни вибрации и шума двигателей. Спокойная мягкая темнота. И прохлада.

      Сколько времени он блаженствовал, не мог сказать, но хорошо было настолько, что возвращаться в свет не хотелось. Вообще от слова совсем. Он давно не спал так глубоко и покойно, так расслабленно и безмятежно, как, наверное, спят лишь дети. Однако, кто-то теребил его, толкал, тащил настойчиво, возвращая в реальность.

      – М-м-м, – промычал Тропалев. – Не хочу…

      Потом пришла боль. Тупая, саднящая, где-то внутри головы.

      Чьи-то голоса звучат над ним, – что говорят, не разобрать; не хочется вникать. Хочется, чтобы в покое оставили.

      Кто-то похлопал его по щекам, и Кирилл разлепил, наконец, глаза. Заслезились от яркого света. Он сморгнул.

      Силуэт, склонившийся над ним, из расплывчатого принял очертания светловолосой девушки, юной, симпатичной, хотя и не в его вкусе – ему вообще-то шатенки всегда нравились больше, а тут и волосы почти белые, и брови, и ресницы. Кожа очень светлая, молочная, с легким румянцем, бледно-розовые губки, и только глаза живые, блестящие, темно-карие. Интересный типаж!

      Рядом с девушкой маячил рыжеволосый парень с настороженным оценивающим взглядом. Коренастый, сильный и гибкий. Но если девушка двигалась с грацией танцовщицы, то парень больше напоминал легкоатлета. Спринтер, наверное, машинально отметил Кирилл, оценив накачанные мышцы его ног, рельефно проступающие сквозь обтягивающие штаны-трико.

      Что за парочка? Кто такие? Последнее, что Тропалев помнил – вспомнил! – штурвал самолета, ударивший его по лицу… И что произошло дальше? Чем закончилось? Где самолет, где экипаж, где… всё?!

      Он заозирался, попытался подняться. Горы, вершины, покрытые снегом, ниже поросшие травой и редким кустарником. Горы…

      – Лежи! – скомандовала блондинка, ощупывая его тело и суставы, осторожно разминая мышцы.

      Хм! А приятно! Но встать-таки надо. Кости все, вроде, целы, ничего не болит. Кроме черепушки. Он нащупал повязку на лбу. Поморщился. Дернул головой. На лицо упали волосы. А это еще что? Он недавно стригся, да и вообще предпочитает почти «под ноль», лишь с небольшой челкой, а тут патлы как у… представителя готической субкультуры молодежного сообщества. (О, как завернул! Аж сам себя зауважал!) Черные! Гладкие, прямые. До сего дня росли однозначно русыми. И волнистыми, хотя раз в квартал примерно он безжалостно уничтожал кудри в местной парикмахерской, несмотря на протесты матушки, восхищавшейся их красотой. А теперь непонятно что на голове! Или это парик – ну, вроде как шутка чья-то. Неумная. Накрутил прядь на палец, дернул… Свои! Настоящие. Только вот откуда?

      Ощупал лицо. Непонятно. Непривычно. В зеркало бы глянуть. Задел рану, ругнулся сквозь зубы.

      Так. А это что?!.. Что-что – руки твои!

      Кирилл повертел ладонями, сжал-разжал кулаки. Пальцы – не привычные короткие «сосиски», над которыми он сам всегда подшучивал, а как у пианиста – тонкие, длинные. На тыльной стороне ладоней поросль, но не волосяная