Одержимость мажора. Мила Александровна Реброва

Прикрываю глаза и мысленно веду отсчет минутам наедине с ним.

      Поскорее бы нас нашли, божечки, пусть нас поскорее вытащат отсюда.

      Глава 4

      Ника

      – Эй! Просыпайся! – выдергивает меня из сна настойчивый голос, и я, сев рывком, оглядываюсь вокруг, не сразу понимая, в чем дело. Осознание приходит, когда вижу склоненного надо мной Мирзоева. Потом понимаю, что откуда-то доносится свет. – Кричи что есть мочи! – приказывает мне мажор, словно прочтя мои мысли.

      – Это…

      – Люди моего отца, – уверенно кивает он, поднимаясь и начиная звать на помощь.

      – Мы здесь! – ору я в поддержку, с колотящимся сердцем, боясь, что нас пропустят. В фильмах именно так всё и происходило. Герои думают, что их нашли, а спасатели идут мимо прямо у них перед носом.

      – Помогите! – перехожу на ультразвук от страха того, что всё будет именно так. Я просто не выдержу наедине с Мирзоевым еще день! – Спас-и-и-и-и-т-е-е-е-е!

      – Господи, ты меня оглушишь! – возмущается Халид, но я не обращаю никакого внимания на его слова, продолжая оглушительно визжать, пусть спасатели не различат мои слова, главное, чтобы они хоть что-то услышали и вытащили нас!

      Правда, когда выясняется, что мы услышаны, мы уже сталкиваемся с другой проблемой: нас не могут вытащить! Та группа, что нас ищет, оказывается неподготовленной к тому, что нужно будет вытаскивать кого-то из глубины пещеры, а разбирать камни у другого входа слишком рискованно в темноте ночи.

      – Супер! – истерю я, когда всё это становится понятным. – Смотрю, люди твоего отца те еще спецы…

      – Скажи спасибо, что нас вообще нашли! Нам просто нужно подождать, пока принесут трос, чего ты завелась? – сел себе спокойно в углу этот придурошный, лакомясь сброшенным бутербродом. – Лучше иди и ешь.

      – Я такое не ем, – ворочу я нос, с отвращением думая о несчастной судьбе той рыбы, которую он с таким аппетитом пожирает.

      – Это какое такое?

      Даже несмотря на полутьму, могу сказать, что он хмурится.

      – Бутерброд с красной рыбой? Это тебе не твоя привычная килька, – вставляет унизительно.

      – Я, в отличие от тебя, не ем бедных живых существ! И не важно, дорогие они или дешевые!

      – О, господи! Скажи, что ты сейчас пошутила! – стонет он, перестав даже жевать. – Не можешь же ты быть из этих!

      – Из каких это этих? – с подозрением спрашиваю я, приосанившись. Что он еще там придумал, чтобы оскорбить меня?

      – Из тех, кто несет полную чушь о защите планеты. Ты что, и вправду вегетарианка?!

      – Почему из твоих уст это звучит ругательством?! – возмущаюсь я, не понимая, в чем его проблема.

      – В том, что это глупо! Не съешь ты, съест кто-нибудь другой! Кого ты защитишь? Реально думаешь, что из-за такой кучки, как вы, убитых и словленных кусков мяса станет меньше?

      – Какой же ты гадкий! – морщусь я от его слов.

      – Правдивый. Человеку нужно мясо.

      – Неправда! Я прекрасно обхожусь без него!

      – Хочешь,