Личный тать Его Величества. Николай Стародымов

царь-батюшка. А с другой стороны, его ответ может и не иметь особого значения, если государь уже заранее для себя решил, кого карать, кого миловать. Или его… Или Тёмкина…

      – Как это? – с любопытством вскинул брови государь.

      А глаза глядели жёстко, беспощадно.

      Воейков стоял прямо за спиной Сукина, и видел этот взгляд. И он понял вдруг, что судьба кого-то из двоих сошедшихся в тяжбе уже предрешена. Если Сукина, то и в самом деле не имеет значения, что он ответит – потому что и впрямь разорена усадьба царёва дворянина, и умерла его жёнка, после которой осталось сколько-то детишек… То есть вина Сукина очевидна и сомнению не подлежит. Ну а если обвинение внутри себя государь вынес всё же князю Тёмкину, то тут как раз от ответа Сукина зависит многие – потому что он должен сказать нечто такое, что выставило бы князя пустобрёхом и клеветником.

      – Да вот так, надёжа-царь, – развёл руками Сукин, и слышалось, насколько напряжённо звучит его голос. – Мы ж не просто так зорить усадьбу начали… Да и не зорили мы её вовсе, напраслину князь возводит… Погода слякотная случилась, ну, мы и заехали согреться… А хозяйка стала поносные слова говорить, твоих верных слуг всячески хаять, подлыми словами костерить… Я ж ей миром сначала сказал: уймись, сказал, дура, ты в нашем лице на самого государя клевещешь… А она продолжает… Ну и не стерпел я, государь, тут каюсь… Меня бы окаяла – да и бог бы с ней, дура-баба и есть дура, по-христиански простил бы… Ав твой адрес, государь, как сорвалась, да как понесла – не сдержался! – с пафосом воскликнул Иван. – Ну и схватился за плеть… Она увидела это, да как завизжит – и на улицу бросилась. Я хотел её витинем достать, да тут мальчонка-то и подвернулся… Жалко мальца, конечно, да что ж, ежели мамка его – дура!..

      Услышав слова про то, что «простил бы по-христиански», Воейков едва не расхохотался… С трудом, но удержался… Но всё же почувствовал, как бородка поползла вширь от улыбки… И тут же испугался – не заметил бы государь!..

      Но в целом тому, как ловко вывернул разговор Сукин, восхитился. Ведь вроде как не соврал ни единого слова, а насколько картинка иначе смотрится, чем то, как Тёмкин докладывал!

      Между тем, Сукин продолжал. И даже виноватинки в голос добавил, лёгкого сожаления…

      – Из-за языка дурного бабьего всегда бед много разных случается… Ратник за государя рану получает, а бабе евонной верных государевых слуг, что замёрзли и проголодались, приютить жалко…

      – Но не убивать же за это бабу! – встрял Тёмкин.

      Он уже чуял, что виновный вывернется, и досадовал из-за этого, злился, что не по его выходит…

      – А я и не убивал, – огрызнулся Сукин. – Только повоспитывать хотел… Выгнать – выгнал, чтобы охолонула, фефёла… А уж что застудилась – тут уж как господь рассудил…

      – А что девок попортили? – напомнил царь. – То правда?..

      – Так ведь по обоюдному согласию, без принужденья! – мгновенно отозвался Сукин, не давая вклиниться в разговор Тёмкину. – У девки той коморной мужик на войне, вот и заскучала