В полночь упадет звезда. Елизавета Дворецкая

своей силой совладать…

      Может, хоть Перун ее поймет? Ему ведь тоже случается молнии ронять куда попало от яростного изнеможения, оттого и мужика в Глушице убило – а он разве что Перуну сделал? Но богу виру не присудишь…

      Начали разбирать. Первым Селила, отец Нечая, рассказал, как ночью паробки прибежали к нему с вестью, что его сын убит в Волчьем Яру. Как утром он взял лошадь и поехал за телом, как дед Будняк подтвердил ему имя виновной. Потом подозвали Ракитана и велели рассказать, что он об этом знает, но он мог только пересказать услышанное от Почая, которого дед Будняк на заре уведомил первым. Спросили Голованиху, как все вышло, но та больше жаловалась и плакалась на свою вдовью долю. На вопрос, с чего вышла драка, кто первый начал, мямлила что-то, как «молодежь шутила меж собою, как оно водится».

      – Вот это чья шутка? – дед Будняк поднял деревянный уд. – Видала такое?

      Несмотря на горестный повод разбирательства, со всех сторон послышались сдавленные смешки. «Давненько не видала – не узнает», – вполголоса бросил кто-то.

      – Это кто к тебе в избу принес?

      – Паробки принесли, – вспомнил Голованиха.

      – А для чего?

      – Горыньке подали…

      В толпе опять засмеялись.

      – Кто подал?

      – Да эти вот… То ли тот, которого она… то ли другой с ним был.

      – И дальше что?

      – Она… осерчала.

      – Я тоже сейчас осерчал, – Почай нахмурился. – К девке не сватались, на посад не сажали[17], по рукам не били мы с конетопскими, волос не чесали – а уды подносят? Видел бы я – такого бы леща сам отвесил, чтоб до завтра в голове звенело!

      – Так на то и павечерницы – шутит молодежь, – вступились за своих конетопские.

      – За такие шутки уши обрывают.

      – Дальше-то что было? – спросил Деногость, конетопский старейшина, у Голованихи. – Дайте бабе толком рассказать!

      Но Голованиха не хотела ничего рассказывать толком, а хотела, чтобы ее отпустили восвояси.

      – Ну, девки смеяться стали, дескать, Нечай к Горыне сватается. Сейчас, дескать, она ему полное веретено напрядет…

      – И что – она его этим удом по лбу не огрела? – спросил Будняк.

      – Не было такого. Она ж… смирная.

      В толпе опять зашумели. Все помнили, что «смирную» деву сюда привели за убийство, но если за поднесенный уд она в драку не полезла, тогда как же?

      – А дальше что?

      – Нечай стал отвечать, мол, не женюсь я на тебе, тебя мать от навцов родила… Тут она его взяла за ворот да из избы вон выкинула.

      – Прямо так выкинула?

      – Через дверь.

      – И как же он убился?

      На этот вопрос Голованиха не хотела отвечать, а вместо этого опять заплакала.

      – Я вдова одинокая, ни детушек нету, ни брата, ни братанича, ни свекра, ни деверя, порадеть обо мне некому, все сама, все сама, и на реку по воду сама, и в лес по дрова сама, изломаешься вся, домой едва добредешь,

17

Сажать на посад – основная часть свадебного обряда, соединяющего жениха с невестой.