Семья (не) на один год. Марья Коваленко

собирался стереть их в крошку.

      От такого напряжения и выдержки у меня голова кругом шла. Слова Наташи сами всплывали в памяти, и самое красноречивое доказательство ее правоты одним своим видом заставляло стыдливо сжимать колени и облизывать губы.

      Впервые я была с мужчиной наедине так близко. Впервые без защиты в виде одежды, обнаженная. И желанная настолько, что это нельзя уже было сохранить в секрете.

      Шторм за окном только усиливался, но я ничего не замечала. Словно хотел помешать, дождь стучал в окна. Но я его не слышала.

      Ради того, что сейчас происходило в моей комнате… спальне для молодоженов, можно было утонуть и воскреснуть.

      Не жалко.

      Не страшно.

      Я до конца не верила глазам. Боялась поверить сердцу. Но…

      Передо мной, загибаясь от тех же чувств, что и я, был не известный адвокат Никита Лаевский, не мой извечный спаситель, а мужчина. Красивый, сильный, совершенный… Тот, которого я очень давно любила и о котором даже не мечтала.

      Стоило только решиться. Отбросить халат и коснуться его ладонями. У меня не было никакого опыта, никаких знаний – лишь слепая уверенность, что этого хватит.

      Подушечки пальцев уже покалывало от напряжения. Все нервные окончания горели. Но Никита вдруг закрыл глаза… опустил голову… и сам перехватил мою руку.

      – Лер, нет… не нужно. Хватит.

      Звуки больше походили на треск ломающегося сухого дерева, чем на человеческий голос. Я даже не поняла сразу, что именно Никита сказал.

      Однако спустя пару минут, откашлявшись, он повторил:

      – Не нужно. Я сам.

      Застегнув пуговицу на брюках, он медленно слез с кровати. Как будущую бабочку, укуклил меня в одеяло. И, словно разрядившийся робот, опустился вниз, на мокрый пол.

      – Это стресс. – Устало потер глаза. – Просто стресс. – Обхватил руками голову.

      В ответ так и хотелось крикнуть: «Нет!» А еще лучше – швырнуть в этого невозможного упрямца что-нибудь тяжелое. Но, сгорая от стыда, я натянула одеяло по самые глаза и до боли закусила губу.

      – Я сейчас еще одно одеяло принесу. И позвоню администрации, чтобы решили вопрос с электричеством.

      Мы, не сговариваясь, оба посмотрели на столик у окна, где рядом с залитым ноутбуком лежали два телефона.

      – Мне вполне хватит одного одеяла, – я кое-как смогла вытолкать из себя слова.

      – Да… Пока этот апокалипсис не закончится, наверное, побудем немного без света.

      Никита провел ладонью по своим коротким волосам. Чертыхнулся.

      – Можешь полежать со мной? Просто рядом. – Сама не поверила, что это сказала.

      Зубы опять начали стучать. В этот раз совсем не от холода. Но при мысли, что Никита снова уйдет, становилось совсем плохо.

      – Мне… – Я набрала полную грудь воздуха. Просто необходимо было как-то убедить Никиту. Не дать выстроить между нами еще более высокую стену. Оставить хоть ниточку связи. – Мне страшно.

      Даже лгать не пришлось. Признание само сорвалось с губ. И Никита, на удивление,