Шванцкант. Серёжа В. Павловский

дрочу на мёртвых тёлок.

      – Ха-ха-ха-ха, – унитаз истерично засмеялся и снова булькнул.

      – Знаешь, сколько порномоделей дохнет? Да они пиздец какой вымирающий вид. А ведь среди них немало пиздатых, фильмы с которыми до сих пор смотрятся на одном дыхании. Мне кажется, если ты дрочишь на умершего человека, это отдаёт некрофилией.

      – Это смешно, – ответил унитаз.

      – Писяпопа – смешно, – сказал я немного раздражённо.

      – В смысле? – не понял унитаз.

      – У тебя никогда не бывает такого, когда ты постоянно повторяешь какое-нибудь слово или словосочетание очень быстро до тех пор, пока оно тебе не начинает казаться бессмысленным и очень смешным?

      – Нет. Например?

      – Например, пися и попа, – сказал я. – Я часто повторяю эти два слова вместе, будто это одно слово, и постепенно ускоряюсь, пока мне не начинает казаться, что писяпопа – это какой-то невероятный мифический персонаж из Древней Греции.

      – Ха-ха-ха, – унитаз снова засмеялся.

      Я замолчал.

      – Нет, у меня такого не бывает, – подвёл итог унитаз.

      – В детстве меня постоянно распирало от слова «колёса», – признался я и быстро проговорил: «Колёсаколёсаколёсаколёса», – в этот раз до смешного не дошло. Наверное, мало проговорил.

      – Я могу ошибаться, но мне кажется, от колёс не одного тебя распирало и не только в детстве, – предположил унитаз.

      – Да-да, подъёбывай, – махнул я рукой. – Хуй чего тебе ещё расскажу.

      – Да ладно, мужик, не обижайся! Спасибо, что развеселил. У каждого же в голове какие-нибудь пауки трахаются. У тебя такие, у кого-то другие.

      – Да знаешь, если так рассуждать, то справедливости ради стоит заметить, что у меня в голове человеки-пауки трахаются.

      – Пусть будет так, как скажешь, – легко согласился унитаз. – А можно тебе задать нескромный вопрос?

      – Валяй, – кивнул я, не понимая – какой нескромный вопрос может задать унитаз?

      – Сколько у тебя было в жизни унитазов, в которые ты срал?

      – Хе-хе. Я не знаю, – растерялся я. – Что это за вопрос? Количество унитазов, в которые ты срал, влияет на коэффициент нормальности, что ли?

      – Нет, я просто так спросил.

      – Надо подумать.

      – Подумай.

      – Горшки считать?

      – Нет.

      – Любые другие места?

      – То есть?

      – Улицы, подъезды, тазики…

      – Ты что, в подъезде срал? – удивился унитаз.

      – Ну… был разок. Самый экстремальный просёр в моей жизни, на меня в тот момент можно было посмотреть из трёх глазков, – сказал я и понял, что начинаю краснеть, гордиться тут было нечем.

      – Под дверь, что ли, кому-то срал? – хохотнул унитаз.

      – Нет. Я не мог терпеть до дома и насрал там, куда донёс. Я забежал в ближайший подъезд, снял штаны и навалил кучу, придерживая входную дверь рукой, чтобы не зашли с улицы. А ещё я молился, чтобы в тот момент никто не вышел из какой-нибудь