Шванцкант. Серёжа В. Павловский

ехал, была заставлена её шляпой.

      Там было всё: ягоды, картофан, веники, капустка, морква, зелень. И уже почти в самом конце, поезд стоял всего минут шесть или восемь, она выглянула в окно и увидела, как кто-то продавал рыбу.

      – О! Хочу рыбу! – воскликнула она, зашевелилась, схватила кошелёк и побежала за очередной хотелкой.

      Я примерно догадывался, чем это всё закончится, и уже прикидывал в голове возможный ответ на её просьбу помочь ей вынести сумки из поезда. Вариант получился весьма символичным, учитывая её последнюю покупку.

      Репетиция:

      – Молодой человек, а вы мне не поможете вынести сумки из вагона? – спрашивает она кокетливо, собрав в мимике на лице остатки своей привлекательности.

      – А в рот тебе не поссать, чтобы морем пахло? – говорю я ей и… И что дальше?

      А дальше я вышел с ней на одной станции, и, конечно же, я нёс её огромные сумищи к выходу, потому что сама она их хуй подняла. Да и я вообще-то тоже, но не мог же я ей отказать… Я надеялся, что мне с ней перепадёт.

      пожалуй, даже моя мёртвая бабушка не смогла бы поднять те сумки… ладно, хватит баловаться воскрешением, а то ещё опиздюлюсь ненароком от своей мёртвой бабули, так-то ведь и с ней перепасть может.

      Что тут ещё сказать… Могу только добавить, что, когда я хуй сосал, селёдкой пахло.

      Обратный поезд уже уехал, как и продавцы рынка, на котором почти никого не осталось.

      – Действительно, всё так, как ты и сказал, – удивилась мама.

      – Действительно, – удивился я в ответ, – я всегда прав, но все это признают только тогда, когда уже не надо.

      – Лучше не ворчи, а съешь конфетку.

      – Не, фу, – поморщился я.

      Не хочу выёбываться, но я очень часто оказываюсь прав во многих ситуациях, сам не знаю, почему так происходит. Но прикол в том, что заинтересованные лица конкретного эпизода признают это слишком поздно. Они не хотят меня слушать. Может, потому что их злит, что я априори прав, может, потому что они всегда всё хотят сделать по-своему, а может, потому что все вокруг считают меня неопытным мудаком, который ни хуя не знает, ни хуя не умеет и ни хуя ни в чём не дуплит.

      И я каждый раз, когда оказываюсь прав, начинаю пиздеть с понтом типа: «Ну чё, соснули, петухи? Надо было делать, как я говорил, лохи́, блядь!»

      В такие моменты я смакую и чувствую себя футбольным вратарём, который только что совершил неебический сэйв. Все игроки его команды подходят к нему, хлопают по плечу, дают краба и говорят, наверное, что-то типа: «Ты охуительный воротчик, Валера! Круто ты парировал этот хитровыебанный пушечный удар». А Валера делает грозное ебло и орёт на свою оборону типа: «Вы чё, охуели, что ли, пидоры? Какого хуя вы дали пробить этому уёбку? Мне, блядь, снова пришлось делать свою работу, суки!»

      На перроне мирно спала собака. Возле неё стояла ворона и громко каркала, мотая клювом по сторонам. У меня есть подозрение, что домашние животные очень одиноки. Да, они, возможно, чувствуют любовь своих хозяев, но если мы говорим о том, что у животных тоже может быть своя собачья, кошачья или ещё какая-то любовь,