Плутни Скапена. Жан-Батист Мольер

желтый чепчик сбился набок, и волосы в беспорядке падали из-под него на плечи. Но и в таком наряде она блистала красотой, вся она была прелесть, вся – восторг.

      Скапен. Вот теперь я понимаю.

      Октав. Если бы ты, Скапен, видел ее тогда, ты бы и сам пришел в восторг.

      Скапен. Да я и не сомневаюсь. Я, и не видав ее, вижу, что это одно очарование.

      Октав. И слезы у нее были совсем не те обыкновенные слезы, от которых девушки дурнеют: она и плакала трогательно, грациозно и была необычайно мила в своем горе.

      Скапен. Да уж вижу, все вижу.

      Октав. Всякий на моем месте заплакал бы: ведь с какой любовью обнимала она умирающую и называла ее милой матушкой! Да и кого бы не тронула такая доброта ее сердца!

      Скапен. И вправду трогательно. Я уж вижу, что вы влюбились в ее доброту.

      Октав. Ах, Скапен, в нее влюбился бы даже варвар!

      Скапен. Ну конечно! Где ж тут устоять!

      Октав. Я, как мог, постарался утешить прелестную девушку в ее горе, и мы вышли. Я спросил у Леандра, как ему понравилась незнакомка, а он мне холодно ответил, что она недурна собою. Меня рассердила его холодность, и я не захотел открыться ему, не сказал, как меня поразила ее красота.

      Сильвестр (Октаву). Нельзя ли покороче, сударь, не то мы и до завтра не кончим. Позвольте, я в двух словах доскажу. (Скапену.) С той самой минуты господин Октав влюбился без памяти, ему только бы утешать свою любезную, а без того ему и жизнь не мила. Он бы и чаще туда заглядывал, да служанка была против этого – она после смерти матери вела весь дом. Вот он и дошел до отчаяния: клянется, просит, молит, а толку никакого. Ему говорят, что эта девушка – дочь благородных родителей, хотя бедная и одинокая, так что искательства его напрасны, если он не намерен жениться. От таких препятствий страсть его разгорелась пуще. Господин Октав ломал себе голову, бился, раскидывал и так и эдак и наконец решился: вот уже три дня, как он женат.

      Скапен. Понимаю.

      Сильвестр. Теперь прибавь к этому, что отец возвращается нынче, а ждали его только через два месяца, да еще дядюшка узнал про нашу женитьбу, да тут еще хотят женить его на дочери господина Жеронта от второй жены: она, говорят, у него из Тарента.

      Октав. Да ко всему этому прибавь нищету моей любезной и то, что я не в силах ей помочь.

      Скапен. И только-то? Что же вы оба растерялись из-за таких пустяков? О чем тут говорить? Ну не стыдно ли тебе, Сильвестр? Не справишься с такой малостью. Ведь этакая дубина! Перерос отца с матерью, а не можешь пошевелить мозгами, придумать какую-нибудь ловкую штуку, вполне позволительную хитрость для поправки ваших дел. Эх, досада берет на дурака! Да если бы мне, в мое время, привелось околпачить наших стариков, уж я бы их обвел вокруг пальца! Бывало, еще мальчишка, от земли не видать, а сколько я выкидывал всяких штук!

      Сильвестр. Признаться, господь не наградил меня такими талантами. Где уж мне ссориться с правосудием!

      Октав. А вот и любезная моя Гиацинта!

      ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

      Те же и Гиацинта.

      Гиацинта.