Владислав Ходасевич. Чающий и говорящий. Валерий Шубинский

мрачные, “гибельные” образы и символистские абстракции уже в первой книге сочетаются с уютными стилизациями, отсылающими к пушкинской эпохе (“Элегия”, “Стихи о кузине”):

      Кузина, полно… Всё изменится!

      Пройдут года, как нежный миг,

      Янтарной тучкой боль пропенится

      И окропит цветник.

      И вот, в такой же вечер тающий,

      Когда на лицах рдяный свет,

      К тебе, задумчиво вздыхающей,

      Вернется твой поэт.

      Это “пушкинианство” Ходасевича не встречало понимания у многих его друзей, верных символистской неврастенической эстетике, – например, у Нины Петровской. “Не забирайтесь на чужие вышки. Ломайте душу всю до конца и обломки бросайте в строфы, такой Ваш путь или никакой”[149], – пишет она Ходасевичу 29 апреля 1907 года.

      Та любовная драма, которую переживал Ходасевич в 1905–1907 годах, отразилась в стихах “Молодости” косвенно. Лучшие (и самые личные) стихи этой книги напоминают обрывки снов о какой-то возможной, но уже не случившейся жизни. Боль и обида спрятаны где-то глубоко, а на поверхности – легкие, но точные слова:

      Время легкий бисер нижет:

      Час за часом, день ко дню…

      Не с тобой ли сын мой прижит?

      Не тебя ли хороню?

      Время жалоб не услышит!

      Руки вскину к синеве, –

      А уже рисунок вышит

      На исколотой канве.

      Интересен мотив “сына”, возникающий еще раз (“Медвежонок, сын мой плюшевый”). Этой темы – отцовства – потом у Ходасевича в стихах никогда не возникало. В жизни у него никогда не было детей. Был мальчик, к которому он, судя по всему, относился почти по-отцовски… но потом расстался с его матерью – и больше о нем почти не вспоминал.

      И все-таки стихи, вошедшие в первую книгу Ходасевича, всего лишь обеспечивали ему место в ряду небесталанных поэтов околосимволистского круга, которых к концу 1900-х годов насчитывалось уже несколько десятков.

      Но было в книге “Молодость” одно стихотворение, непохожее на все, что писали друзья и учителя Ходасевича. Оно было написано в самые трудные для поэта дни, в июне 1907 года, и посвящено Муни. Это стихотворение – “В моей стране”. Оно открывает книгу:

      Мои поля сыпучий пепел кроет.

      В моей стране печален страдный день.

      Сухую пыль соха со скрипом роет,

      И ноги жжет затянутый ремень.

      В моей стране – ни зим, ни лет, ни весен,

      Ни дней, ни зорь, ни голубых ночей.

      Там круглый год владычествует осень,

      Там – серый свет бессолнечных лучей.

      Там сеятель бессмысленно, упорно,

      Скуля как пес, влачась как вьючный скот,

      В родную землю втаптывает зерна –

      Отцовских нив безжизненный приплод.

      Жуткая отчетливость и точность этих строк – прорыв в зрелую поэтику Ходасевича, которой еще предстояло сложиться. Может быть, лишь форсированное повторение однотипных определений (“бессолнечных лучей”, “безжизненный приплод”) обличает юность

149

Из переписки Н. И. Петровской. С. 373.