Философия духовной военной мысли. Том 3. Владимир Яковлевич Дудко

или сожжение книгохранилища.

      Таковы далее те эпохи, когда обычный уклад жизни народов, всегда остающийся далеким от справедливости, принимает совершенно уродливые формы и одна группа или класс людей получает возможность осуществлять принудительно по отношению к остальным людям свой узкий групповой интерес. Сколько раз история была свидетельницей того, как вставала и осуществлялась угроза естественным правам личной свободы; как политическое и экономическое преобладание увлекало преобладающую группу на путь полного подавления обездоленных групп; как люди, принадлежащие к господствующей нации, видели в угнетении привходящих национальностей свое истинное назначение и не останавливались ни перед какими, даже самыми отвратительными, средствами. Тогда общественная жизнь переполняется чувствами страха, подозрения и презрения, и встает опасность полного вырождения ее: кажется еще немного и души разорвутся от бессильного озлобления и погибнут последние остатки доброты в стихийном порыве неправой злобы и правого негодования.

      Таковы, наконец, те эпохи, когда один народ совершает нападение на другой, ради подчинения и своекорыстного угнетения. Пережить такое нападение выпало на долю России в наши дни.

      И вот история свидетельствует о том, что и творчески и духовно живые народы умели достойно реагировать на все эти опасности и угрозы, особенно, если они касались осознанного и любимого народом зрелого духовного достояния. Такой народ отвечает на духовное бедствие – духовной активностью, напряженною героическою борьбою. Он отвечает на стихийное бедствие – организованной самопомощью; на смерть гения – порывом к духовному самоуглублению и очищению; на подавление религиозной очевидности – реформацией; на борьбу со свободною наукой – открытым исповеданием истины; на несправедливый гнет – политическою самоорганизацией; а на внешнее нападение – народною войною.

      «Публичная идеология» войны.

      Беcспорно, такую эпоху народ переживает не в каждой войне. He всякая война имеет такое (духовное оправдание, хотя каждая воюющая сторона старается изобразить свое дело, как духовно оправданное. Это стремление обнаруживается в наш век больше, чем когда-нибудь. И вот мы видим, как слагается так называемая «публичная идеология» войны, которая имеет свою практическую задачу и нередко осуществляет ее даже в том случае, если вся она насквозь фальшива и искусственна. Но именно поэтому ее необходимо отличать от подлинных духовных целей войны. Публичная идеология есть нередко не что иное, как идейный дурман, потребный воюющему для поддержания в себе воинственного самочувствия. Напротив, истинные духовные мотивы войны не могут быть выдуманы искусственно; они нередко лишь смутно чувствуются народом; они нередко живут на ряду с публичной идеологией, утверждая свою независимость и свою жизненную силу, т. е. свою способность направлять деятельность людей.

      Народная совесть, не обманутая