История архитектурных и художественных памятников Ферапонтова монастыря. Владимир Сарабьянов

отождествить его с первоначальным обликом храма представляются явно ошибочными.

      Сообразуясь с проектом К. К. Романова и данными современных исследований, можно следующим образом восстановить первоначальный облик храма. Наиболее точно на проекте отражен вид основного объёма храма, к которому вряд ли можно предъявить какие-то существенные замечания. Стены собора завершались тремя закомарами, над которым шли два ряда кокошников; над ними возвышался барабан с шестью узкими окнами, увенчанный шлемовидной главой. Другая маленькая главка с тремя окнами находилась над Никольским приделом[120]. По мнению С. С. Подъяпольского, «представляется более вероятной не криволинейная, а коническая форма покрытия апсид: следы примыкания таких кровель сохранились на восточной стене»[121]. Покрытие кровель изначально было деревянным, а не металлическим, как предполагал К. К. Романов, и, кроме того, росписи в закомарах, показанные на проекте, полностью являются фантазией автора[122].

      Если основной объём собора может быть реконструирован достаточно точно, то остаётся открытым вопрос, что было на месте папертей, окруживших храм в XVI столетии. Согласно реконструкции К. К. Романова, собор стоял на высоком подклете и был окружен с трех сторон открытым гульбищем, в северо-западном углу которого располагалась звонница. Согласно авторитетному мнению С. С. Подъяпольского, которое представляется более обоснованным, «собор первоначально не имел никаких каменных обстроек, будучи окружённым лишь низкими деревянными галереями», либо же, что автор считает более вероятным, «отдельными всходами. Его компактный, стройный объём обладал цельностью, утраченной впоследствии по мере расширения строительства»[123].

      Антиминсы Ферапонтова монастыря. Фотография начала ХХ века

      Происхождение мастеров, возводивших собор Ферапонтова монастыря, остаётся неизвестным. К. К. Романов, как первый исследователь этого памятника, в своих работах достаточно чётко определил свою точку зрения на вопрос о месте собора в древнерусском зодчестве XV столетия. Видя в нём черты как московской, так и псковской архитектурной традиции, К. К. Романов приписывал собор Ферапонтова монастыря той артели псковских строителей, которая прибыла в Москву в 1474 г. для осуществления строительства кафедрального Успенского собора, а затем выполняла великокняжеские заказы в различных регионах Руси, находившихся в зависимости от Московского княжества. В его понимании, собор Ферапонтова монастыря является живым свидетельством плодотворного влияния динамично развивавшейся псковской архитектурной школы на костное московское зодчество[124]. Главным слабым звеном этой концепции, как пишет С. С. Подъяпольский, явилась очевидная недооценка московского зодчества этого периода, которое нисколько не уступало динамике развития архитектурных традиций Пскова

120

Первоначально было решено, что малая глава была надстроена позже (Покрышкин П. П., Романов К. К. Древние здания в Ферапонтовом монастыре Новгородской губернии. С. 123). Однако в 1915 г., когда крыша собора была приподнята, выяснилось, что малая глава относится к первоначальной постройке, что было признано и самим К. К. Романовым (Романов К. К. Антиминсы XV–XVII вв. собора Рождества Богородицы в Ферапонтове-Белозерском монастыре. С. 23).

121

Подъяпольский С.С. Архитектура Рождественского собора Ферапонтова монастыря. С. 160.

122

Там же.

123

Там же. С. 164.

124

Романов К. К. Антиминсы XV–XVII вв. собора Рождества Богородицы в Ферапонтове-Белозерском монастыре. С. 21–46; он же. Псков, Новгород и Москва в их культурно-художественных взаимоотношениях // Известия РАИМК. Л., 1925. Т. IV. С. 209–241. См. также: Подъяпольский С.С. Архитектура Рождественского собора Ферапонтова монастыря. С. 164–165.