Мы больше не люди. Мира Форст

и отлично, – повеселел Юлик. – Гербова, от тебя жду подтверждения о поступившей компенсации.

      Молча кивнула и вышла из раздевалки. Похоже, я нашла способ, как бороться со своими обидчиками. Во всяком случае, с Князевым и Ланой сработало.

      – Вероника, звонил Аркадий Лукич, – сообщила тетя, когда я вернулась из колледжа.

      – Что с мамой?

      – Он толком не объяснил. Просил завтра подъехать в следственный изолятор.

      – А нас пустят?

      – Нам выписали пропуска.

      Адвокат Горский с нами в изолятор не поехал.

      – Ждут только родственников, – объяснил он.

      Я думала, что будет, как в кино – мама по одну сторону стекла, мы по другую, когда разговоры ведутся с помощью большой телефонной трубки.

      Но маму мы даже не увидели.

      Нас провели в небольшой кабинет, где уже ждал мужчина в клетчатом пиджаке горчичного цвета.

      – Краскин Роман Петрович, – представился он. – Врач-психиатр.

      В изумлении уставилась на него. Он больше походил на тяжелоатлета, чем на психиатра. Для мужчины средних лет у него оказались весьма хорошие густые волосы каштанового цвета без седины. Также он носил аккуратно подстриженные щетинистые усы.

      – Я пригласил вас по поводу Вашей родственницы Гербовой Марьяны Вениаминовны.

      Мы с тетей выжидающе смотрели на него.

      – Марьяна Вениаминовна серьезно больна. У нее сильное прогрессирующее психическое расстройство. Я подготовил для вас подборку материалов о характере болезни, причинах, протекании, лечении, – он пододвинул нам папку. – Прочтете дома.

      Ни я, ни тетя не притронулись к ней.

      – Для того, чтобы поддерживать Марьяну Вениаминовну в более-менее стабильном состоянии требуется ежедневный медицинский уход и дорогие медикаменты. В больнице при следственном изоляторе мы можем подержать ее еще не больше недели, затем, либо переводим ее в обычную психиатрическую лечебницу, либо вы можете забрать родственницу и поместить ее в хорошую частную клинику.

      Мы с тетей ошарашенно глядели на него.

      – То есть суда над Марьяной не будет? – первой отмерла Арина.

      – Почему? Суд состоится. Женщину признают невменяемой. А сейчас Вам решать, где она будет находиться последующие годы.

      – Годы?! – подскочила я.

      – Да. Скорее всего, Марьяна Вениаминовна уже никогда не оправится.

      – Неужели шансов на выздоровление нет? – совсем потерянно спросила тетя.

      – В частной клинике есть.

      – Тогда, конечно, мы поместим маму в частную клинику!

      – Не торопитесь, девушка. Вот, – психиатр пододвинул мне заламинированный лист.

      – Это…это цена за год? – дрогнул мой голос.

      – Нет. Стоимость указана за месяц.

      Я беспомощно вглядывалась в лист с расценками услуг частной психиатрической клиники.

      – Мы ознакомимся с материалами, что Вы для нас подготовили и в ближайшие дни дадим ответ, – более стойко держала удар Арина.

      – Да, конечно. Но помните, у вас неделя для ответа.

      – Вероника, прости, но у меня нет таких денег, –