Вдребезги. Римъ Эдельштейн

ь невероятно скучная. А если ещё твоя начальница мнит себя великим дизайнером-минималистом, то в ослепительной комнате с белыми стенами, белыми креслами, белым журнальным столиком с белым стационарным телефоном и белым селектором время тянется ещё медленнее. И ничего другого не останется, кроме как присматривать себе в интернете какую-нибудь сумочку… Или машину.

      «Но только не белую», – подумала секретарша, водя пальцем с когтистым маникюром по сенсорной мыши ноутбука, прокручивая страницу местечкового паблика, в котором очередная несчастная женщина рассказывала свою слезливую историю о том, как она вышла замуж за наркомана, бьющего ночью посуду, а утром убирающего осколки за собой…

      «Может, он бьёт её по той причине, что она вся белая?» – подумала Евгения Александровна невесело. Шутка, назревавшая в её мозгу, всё же не назрела. В принципе, смешного в этой истории не было ничего. У неё самой мужика не было уже тысячу лет (даже вонючего тощего наркомана), но на маникюр она всё равно записывалась, ходила к мастеру по бровям и одной знакомой парикмахерше, которая представляла собой местного Серёжу Зверева, но с чуть пообвисшей грудью неполного третьего размера.

      Благо, все эти девочки располагались на одном этаже. Ну вот эти знаменитые серые постройки, чем-то напоминающие собой ПТУ, почти каждый этаж которых был напихан кабинетами таких вот бизнес-леди. Кого тут только не было!.. И юристки, и экономистки, и менеджерши по продажам… Кто пилил ногти, кто стриг волосы, а кто-то вот так разводил болтовню с женами местных провинциальных олигархов, обесценивающих своих драгоценных жён… В общем, бизнес процветал.

      Кому-то повезло. Например, мужик её начальницы держал парочку клубов, поэтому кабинет у них был угловым, да ещё и с приёмной для секретарши. У других такого не было – они ютились в маленьких сереньких кабинетиках и чуть ли не ходили друг у друга по голове.

      Евгения Александровна вздохнула, прислушиваясь к мерному гулу машин за окном. У них обычно было полтора клиента, а в понедельник – особенно. А уж что говорить про октябрьский понедельник. Бархатный сезон для отпуска, а не для похода к мозгоправу. Вряд ли хоть какая-нибудь женщина вместо загорелого турка на курорте выберет психолога в этом белом кабинете, от цвета которого быстро начинает свербить в глазах.

      Сзади приоткрылась дверь, и в проёме появилось начальство – статная женщина лет тридцати в кремовой блузке и обтягивающей белой юбке, подчеркивающей её шикарные бёдра.

      – Женечка, у Вас зарядки нет? – спросила она, глядя тяжёлыми карими глазами на свою подчинённую. – А то сегодня утром не успела зарядить.

      – Нет, – ответила Евгения Александровна, поспешно прикрывая ноутбук.

      – Тьфу ты, чёрт. Разрядился в ноль, – сказала начальница вслух и вернулась в кабинет. Конечно же, речь шла о широком телефоне, чем-то напоминающим планшет, по которому она частенько сюсюкалась со своим зайчиком, который скорее был зайчищем.

      Евгения Александровна только раз видела её зайчика – здоровенного мужика с чёрной

      бородой, одетого в чёрный строгий костюм и бежевое махровое пальто до колен. Тогда он не проронил ни слова, глядя такими же тяжёлыми карими глазами на секретаршу. Как его звали? Зелимхан? Зиннур? Зинаид? Ну что-то такое, определённо…

      Евгения Александровна снова открыла ноутбук и посмотрела на часы в нижнем углу экрана. Девять ноль четыре. Раннее понедельничье утрецо. Скучное до ужаса.

      Однако клиенты сегодня должны были прийти. Чета Садовских. Дело у них шло к разводу, и, судя по всему, они решили оставить львиную долю у её начальницы. Садовская чем-то напоминала её – тоже статная и в обтягивающей юбке с тяжёлым взглядом свинцовых глаз, только рыжая-рыжая. А вот её муженёк разительно отличался – жирный, низкорослый, с огромной проплешиной на розовой голове. Голубые глазки хитро выглядывали из-под тяжёлых век, он пыхтел и мялся, крутя в руках дорогущие часы. Золотые запонки сверкали на его голубой рубашке необъятных размеров.

      Его, казалось, занимали какие-то иные размышления.

      – Вы должны понимать, что жена – не ваша собственность, Константин Андреевич, – говорила начальница Евгении Александровны этому пыхтящему борову. Хоть дело было и за закрытой дверью, слышимость была отличная – дверь была тонюсенькая, на первый взгляд чуть ли не из пластика. – Вы не можете распоряжаться её временем и не должны вторгаться в её личное пространство.

      – Ему совершенно всё равно, что я чувствую! – ревела Садовская, как будто пыталась устроиться на службу в театр Станиславского. – Он меня не слышит!

      – Вам нельзя обесценивать проблемы своей жены, – продолжала отчитывать бизнесмена психологиня. – Вы властный и сильный человек…

      И так далее, и так далее, и так далее. Евгении Александровне было всё равно, кто там разведётся, а кто нет. Главное, что оплата у них была почасовая, поэтому её начальница развозила каждый раз беседу на пару часов. И так будет каждый раз. И сегодня должно.

      Из размышлений о Садовских Евгению Александровну вырвал звук – кто-то постучался в дверь её приёмной. Тихонько так поскрёбся костяшками пальцев.

      – Да-да, –