Стальная память. Евгений Сухов

которого входил поселок имени Орджоникидзе.

* * *

      Дежурный сержант не сразу понял, чего от него хочет безногий матрос, к тому же не совсем трезвый.

      – Послушай, браток, я тебя не понимаю, объясни ты мне толком. Что ты хочешь? – переспросил милиционер Василия после его бессвязной тирады.

      – Уполномоченного мне сюда давай, – настаивал безногий моряк.

      – Нет сейчас никого, – высунулся в окошко дежурки сержант, чтобы как следует разглядеть настырного посетителя, желающего увидеть кого-нибудь из оперуполномоченных.

      – Тогда главного давай, – не унимался морячок, который явно собирался добиться своего.

      – А чего ты хотел-то? – сдвинув брови, заорал на матроса сержант милиции, однако на голос и грозный вид Василия Гудкова было не взять. Глянув снизу вверх на сержанта, матрос разразился такой загогулистой матерной тирадой, что у сержанта непроизвольно приоткрылся рот. Вид у него и так был как у человека, не очень обремененного интеллектом, а с открытым ртом (если бы не форменное обмундирование) его вполне можно было принять за пациента из городской психушки. – Там девочку убили прямо дома, ножиком зарезали! А ты тут… – продолжилась загогулистая тирада.

      – Так говорю же: нет сейчас никого, – уже иным тоном, в котором можно было уловить уважение, произнес дежурный сержант. – Все в городе. Неспокойно сейчас.

      – Да как так может быть, чтобы во всем отделении никого не было? – возмутился Вася Гудков.

      – Говорю же тебе, окромя начальника, никого в отделении нет! Все на выезде, – начал уже оправдываться сержант, с которого после услышанного мата слетела вся «начальственная» шелуха, как штукатурка со старого фасада. Повидал морячок, ног на фронте лишился, но держится задорно, такого ничто не сломает.

      – А где он находится?

      – На втором этаже, – ответил милиционер.

      – Ну тогда я его навещу!

      Не успел сержант опомниться, как безногий матросик уже ловко взбирался по ступеням на привязанной к культям тележке, орудуя тренированными руками. Сержант хотел было ринуться за ним, но затем нашел иное решение и поднял трубку телефонного аппарата. И когда Василий Гудков, грохоча подшипниками по дощатому полу, поехал по коридору второго этажа, навстречу ему уже шел высокий мужчина в офицерском галифе, начищенных хромовых сапогах и кожаном пиджаке поверх вязаной безрукавки и полосатой рубахи. На вид ему было лет сорок или около того.

      – Это ты начальник? – едва не наехал своей тележкой на носки хромовых сапог Василий и боевито задрал вверх голову.

      – Ну я, – ответил мужчина в офицерском галифе.

      – В нашем бараке девочку малолетнюю зарезали, – выпалил безногий матрос, продолжая смотреть снизу вверх на начальника, как дети смотрят на взрослых. – Ножом! И фатеру обнесли, – добавил он.

      – В каком еще нашем? – сурово посмотрел на матроса мужчина в офицерском галифе и хромовых сапогах.

      – Второй барак на Сталинградской. Аккурат