Тонечка и Гриша. Книга о любви. Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

каждая поёт на свой лад.

      Виолончелью среди инструментального ансамбля Солнечной системы выделяется голос Земли. Глубок он и женственен. По-девичьи красив и по-матерински ласков.

      Могучая призрачная рука выхватила прядь чёрных вихрей и, смешав с лучами солнца, скатала всё в туго сжатый сгусток. И, скатав, запустила его прямо к голубому сиянию планеты. Шарик пробежал несколько раз по орбите, как по желобку рулетки… И упал в свою лузу! Взорвался, выпустив на волю случайности и события, беды и испытания, тяжкий труд и лишения, искушения и чёрный туман отчаяния…

      – Что же, смотри. Я сделал ход.

      – Так много зла? Ты воистину неумолим…

      И вот, на подмостках земной жизни начинается следующий акт.

      5. Как Тонечка и Гриша пали родителям в ноги. Отъезд на Сахалин

      А пока Тонечка и Гриша степенно идут в гости. На скромный свадебный пир. Два преподавателя Гришиного училища, пожилые супруги, пригласили молодых отобедать с ними, отметить такое важное событие – рождение новой советской семьи.

      Восторг и страх шли рука об руку с Тонечкой.

      Вот она, Тонечка – замужняя!

      Но как сказать, как открыться матери, ведь Катерина о Грише и слышать не хочет! Мамочки мои, что теперь будет…

      Решено было подождать немного, совсем чуть-чуть. Гриша уже заканчивал учёбу и ждал распределения. Поэтому после «свадебного» обеда Тонечка… просто пошла домой. Одна, без Гриши.

      И ничего дома не сказала.

      И жизнь покатилась дальше по привычной колее.

      Через несколько недель подошло к завершению обучение Гриши. Скоро предстояло ему с молодой женой отбыть к месту службы.

      На Сахалин!

      Командиром пулемётного взвода!

      Откладывать новость долее Тонечка не могла, не смела.

      И вот одним нервным днём молодые супруги отправились к Катерине сообщать всё разом: и о том, что Гриша – теперь её, Катерины, зять, и что завтра молодые отбывают на Сахалин, на заставу. И что пути назад теперь нет!

      – Гриша, вот и Угольная…

      – Пойдём, Тосенька. Да не дрожи ты!

      – Ой, Гриша, что будет…

      Трепеща душой, на подгибающихся ногах, подошли они к Тонечкиному дому, некоторое время маялись у ворот. Но делать нечего. Зашли, как в прорубь с головой нырнули.

      – Мама! Мы с Гришей…

      – Тося, дай я объясню. Катерина Павловна, тёща дорогая! Вы поймите, мы с Тоней… поженились мы с Тоней! И всё тут!  Вы, Катерина Павловна… У меня предписание ехать завтра на Сахалин. Вот. И мы с Тоней едем завтра. Всё… вот, всё сказал.

      И это-то Тонечка! Тихая Тонечка! Упёрла Катерина руки в бока, гневом сузились глаза её, закричала, чуть не завизжала она:

      – Антонина! Ты это что удумала! Верно люди говорят: в тихом омуте черти водятся. Ну да я тебя поучу! А ты, зятёк незваный-непрошеный, ступай вон!

      Да, дорогие читатели, мало кто может явственно, воочию, представить себе тот возмущённый, просто вулканический гнев, который обжигающей лавой обрушился на головы бедных молодых.

      Восемнадцатилетней Тонечке и двадцатипятилетнему