Заградотряд. «Велика Россия – а отступать некуда!». Сергей Михеенков

потом вытащил из-за пазухи вчетверо сложенный листок и протянул его ротному:

      – Что тут долго говорить. В бумаге все прописано, кто я такой. А почему здесь, скажу.

      На вид незнакомцу было лет тридцать. Коренастый, в добротной крестьянской одежде. Спокойное лицо, умный взгляд, уверенный и тоже спокойный, как будто этот человек, пришедший к ним неизвестно зачем и почему, заведомо был уверен в том, что именно в нем нуждались здесь все эти люди, ковырявшие сейчас холодную землю по обрезу поля, и больше всех он, вот этот коренастый, мужиковатого вида пожилой старший лейтенант, которому по годам и по осанке впору бы быть полковником, на худой конец подполковником. А тут вот, оказывается, всего лишь ротный старший лейтенант. Старший же лейтенант тем временем внимательно осматривал чужака. Лицо ухоженное, сытое. Аккуратно подстриженная русая бородка с редкими курчавыми сединками, которые, скорее всего, указывали не на годы, а на что-то другое, чего с годами порой и не нажить.

      Мотовилов развернул изрядно потертую бумажку, поморщился. Подошел младший политрук Бурман:

      – Что тут такое? Кто это? Что за бумага? Документ? Его? Интересно.

      – Вот, читайте, это больше по вашей части. – И Мотовилов сунул Бурману бумагу.

      – «При утрате не возобновляется», – прочитал Бурман.

      – Да вы не бланк читайте, а самую суть! – почему-то разозлился Мотовилов.

      – Я и читаю. «Справка. Дана гражданину Коляденкову Филиппу Артемьевичу, рождения одна тысяча девятьсот девятого года. Уроженец Смоленской губернии Мосальского уезда, деревни Подолешье. Ранее не судим. Осужденному народным судом Мосальского района Смоленской области третьего марта одна тысяча девятьсот тридцать шестого года по статье…» А зачем, собственно говоря, мы сейчас это читаем? – И Бурман выразительно посмотрел на ротного поверх оптических кругляшек своих очков.

      – Читайте, читайте, Овсей Исаич, тут у нас мало литературы. Читайте. Все развлечение.

      – «…По статье шестьдесят первая Уголовного Кодекса РСФСР». Он, что, выходит, беглый уголовник? «…с поражением прав на два года, что по отбытии срока наказания с явкой в Мосальский райвоенкомат… Из Каргопольского лагеря НКВД освобожден пятого сентября одна тысяча девятьсот сорок первого года и избрал место жительства деревню Подолешье Мосальского района Смоленской области. Выдано на проезд до станции Сухиничи-Главные… На жительство… до первого октября одна тысяча девятьсот сорок первого года. Начальник Управления Каргоплага НКВД СССР». Далее подпись. Подпись, прошу заметить, неразборчива. Так справка уже просрочена! Данный документ, по моему мнению, не может служить документом, удостоверяющим личность этого гражданина. – И Бурман, сдернув с мясистого носа очки, метнул на освобожденного взгляд человека, облеченного властью, вполне достаточной для того, чтобы в один час решить судьбу его.

      Но у ротного на вчерашнего зэка, как понял Бурман, были другие виды.

      – Так, Коляденков, Филипп Артемич, освобождены вы, выходит, пятого числа сентября. Так?

      – Точно