Ослепительный цвет будущего. Эмили С.Р. Пэн

мама… птица… – Я чувствую, как все начинает кружиться и рушиться. – Ты должен рассказать им про птицу.

      Папа с усилием выталкивает себя из кресла.

      – Разговор окончен.

      Я с недоверием прислушиваюсь к звуку его шагов, скрипящих в коридоре; затем за ним с щелчком захлопывается дверь гостевой спальни.

      Уайгон закрывает глаза, сжимая свою трость, и издает долгий высокий звук – нечто между гулом и хрипом, такой тихий, что его едва слышно. Я поворачиваюсь к бабушке.

      – Mama shi, – начинаю я, но мне требуется еще несколько секунд, чтобы вспомнить слово «птица», – niao.

      Правильно ли я произнесла его?

      Бабушка, моргая, смотрит на меня.

      Я хватаю блокнот и ручку со столика рядом с диваном, на ходу пытаясь придумать доходчивое объяснение.

      В комнате снова повисает тишина – оглушительнее некуда. Но в этот раз никто не пытается ее нарушить.

      Я решаюсь сделать быстрый набросок маминого лица. Я рисую его впервые с тех пор, как она превратилась в птицу. Поначалу процесс идет медленней, чем я ожидала. Но мои пальцы все помнят – мышцы знают, как рисовать ее темные глаза, родинку на правой скуле, изгиб бровей. И вот ее лицо уже материализуется на листе бумаги.

      Уайпо нагибается ко мне, и я разворачиваю блокнот. Она внимательно рассматривает рисунок; прищуривается и моргает, и наконец в глазах у нее вспыхивает озарение. Я показываю на фотографию в коробке и снова на рисунок – для подтверждения. «Мама», – снова говорю я. Бабушка кивает, и тогда я рисую стрелу. Там, где она заканчивается, я начинаю изображать птицу.

      Уайпо смотрит долго, не отрываясь, наблюдая за каждым движением ручки. Чернила, похоже, подсохли, и штрихи выходят неравномерными; я никак не могу прорисовать крылья, но это неважно. Это птица – перепутать нельзя. Я с триумфом смотрю на бабушку.

      У нее на лице появляется виноватое выражение. Она качает головой и шепчет что-то на мандарине.

      Что ж, попробуем иначе. На новой странице я рисую большое пушистое тельце гусеницы. Очередная стрелка показывает вправо – там я изображаю бабочку. Я еще не успела закончить, но бабушка уже активно кивает. Она поняла. Пальцем она проводит по стрелке от одного существа к другому.

      Я вырываю страницу с изображениями мамы и птицы и кладу рядом со второй страницей – с гусеницей и бабочкой.

      Пару секунд слышно лишь тиканье крошечных часов на полке. А потом Уайпо понимающе вздыхает. Она прикасается к дедушкиной руке, он открывает глаза и смотрит вниз на два листка бумаги.

      – Моя мать превратилась в птицу, – произношу я по-английски.

      Бабушка кивает.

      15

      Я просыпаюсь от резких голосов. Медленно сажусь, словно потерянная в пространстве. В глазах болезненная сухость, а мышцы будто покалывает тысячей крошечных иголочек. Я поспала впервые с тех пор, как птица принесла в наш дом посылку. Я пытаюсь вынырнуть из болота усталости, но становится только хуже.

      Моя рука сложена в кулак; разжав пальцы, я вижу на ладони теплую цепочку с цикадой. В местах, где в кожу врезались уголки кулона, остались вмятинки. Цепочка прилипла к коже;