Если бы ты был здесь. Джоди Пиколт

совсем подросток, на вид ей лет двенадцать. Похоже, увидев меня, она была удивлена не меньше, чем я. Девочка тут же опускает задранный рукав толстовки, и все же я успеваю заметить на ее запястье дорожку из порезов, один из которых все еще кровоточит.

      – У тебя все хорошо? – интересуюсь я, подходя поближе.

      Но она тут же засовывает руки в карманы толстовки и выставляет вперед острые коленки.

      Я никогда не резала себя, но одна девочка из моей школы периодически намеренно причиняла себе боль, так как ее мать умирала от рака яичников. Однажды мы обе в ожидании школьного психолога сидели на скамейке возле ее кабинета. Я обратила внимание, что она трогает шрамы на предплечье, которые напомнили мне отметки на дверном косяке моей спальни – каждый год в мой день рождения папа ставил меня к нему, чтобы замерить мой рост. Заметив, что я рассматриваю ее шрамы, девочка перестала их теребить и грубо спросила: «Чего тебе?»

      Черные волосы незнакомки с причала заплетены в неряшливую косу, ее глаза совершенно сухие. Кажется, девочку страшно раздражает присутствие постороннего в ее тайном убежище.

      – Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, словно обвиняя меня в ужасном преступлении.

      – Плаваю, – просто отвечаю я.

      И тут мои щеки заливает румянец, потому что до меня доходит, что на мне надето. Я кидаюсь под скамейку, выхватываю оттуда позаимствованную футболку и натягиваю ее через голову.

      – Лагуна закрыта для посещений, – говорит девочка.

      Внезапно я понимаю, почему она кажется мне знакомой: мы вместе прибыли сюда на пароме. Она еще плакала, сидя на скамейке.

      – Ты намеренно причиняешь себе боль? – спрашиваю я.

      – Как и весь остров, – продолжает девочка, словно не слыша моего вопроса. – Из-за вируса ввели комендантский час с двух часов дня.

      Я смотрю на низко висящее на небе солнце и начинаю догадываться, почему Пуэрто-Вильямиль показался мне настоящим городом-призраком.

      – Я не знала, – честно признаюсь я и, нахмурив брови, интересуюсь: – Но если на всем острове комендантский час, то что здесь делаешь ты?

      Не вынимая рук из карманов, девочка резко вскакивает.

      – А мне плевать! – С этими словами она пускается бежать по деревянной дорожке, ведущей от причала в лес.

      – Подожди! – кричу я и бросаюсь за ней вдогонку.

      Но деревянный настил обжигает мои босые ноги, и, морщась, я вынуждена остановиться в тени. К тому времени, когда я, прихрамывая, возвращаюсь на причал за джинсами и кроссовками, морской лев тоже куда-то исчез.

      Только на полпути домой до меня наконец доходит, что таинственная незнакомка говорила со мной по-английски.

      Я слышу доносящиеся от дома Абуэлы крики еще до того, как он оказывается в зоне моей видимости. Пожилая женщина стоит на крыльце и пытается успокоить мужчину, который в чем-то с ней явно не согласен. Каждый раз, когда она касается его руки, он разражается потоком испанской речи.

      – Эй! – окрикиваю я обидчика, подбегая к дому. Я вижу, как