Любомир. Юрий Сашенко

глаза на зияющую дыру между ними.

            Перед отъездом в город, они остановились в поле неподалеку от трассы и подурели возле стогов сена, сделав несколько прекрасных кадров. Светик нарвала полевых цветов и наслаждалась их запахом на пассажирском сидении.

      – Дай порулить? – она искрилась и сияла в лучах почти закатившегося солнца, – мне Олежка давал, когда мы на речку ездили, я даже никуда не въехала.

      – Даже не надейся. Вон тот знак что означает?

      – Ой, да какая разница? Лучше понюхай, как пахнут!

            Букет возник перед носом Люра, заслоняя весь обзор.

      Она ждала пока он оценит. Их скорость была чуть за сто, на узкой дороге навстречу летели два бензовоза, сзади кто–то догонял. Сгущались сумерки, что значительно сказывалось на посаженном зрении и общем обзоре, в частности. Он дернулся, инстинктивно убрал ногу с педали газа, сообразил, что было перед глазами еще секунду назад и плавно тормозил.

      – Ой, а чей–та мы?

            Остановившись на обочине, он снял очки, бросил их на панель и вышел из машины. Орать на нее смысла не было. Очень хотелось достать ее сумку с салом, закатками, "иычками" и выбросить в поле.

      – Ты понимаешь, что ты сейчас сделала? Те фоточки в поле, полные радости и счастья в наших глазах, могли стать последними. Я же вижу хреново в потемках, через очки встречные фары создают, – сдерживая гнев объяснял Люр.

      – Да я помню, ты говорил.

      – Ну так какого хрена, Светлана?! Дура!!!

      Он вернулся в машину.

      – Извини, я не подумала.

      – Надо что–то делать с глазами, – подумал Люр.

                                     ***

            Просыпаться было тяжело. Люр позавтракал, вспомнил жестокое, хоть и приятное для нее, полуночное наказание Светика, улыбнулся и занялся поиском клиники. На Солнечной не так давно появилась необходимая.

      – Да, приезжайте, обследуем, и, если все хорошо, завтра сделаем операцию.

      – Ур–р–р–я–я–я!

      После обследования оказалось, что необходимого диаметра линз под "ясны астигматизны" очи у них нет.

      – И куда мне ехать теперь? – Люр никогда не задумывался о неочевидных причинно–следственных связях и ангелах–хранителях.

      – Езжайте в Минск, там принимают всех, но придется сделать диагностику еще раз, – устало постучал ручкой по столу доктор.

      – Подождите, у вас же оборудование такое же, с ваших слов. Зачем? – где–то запахло знакомым бредом.

            Через неделю он сел в поезд Гомель – Минск. Вернувшиеся накануне родители расстреляли кучей вопросов: "Как уволился? Оттуда никто не увольняется. Операция на зрении? А как? А потом куда?"

      – Надо бы их беречь – после отпуска столько новостей на голову, – но иначе поступать Люр не считал честным. Он внимательно запоминал проносящиеся пейзажи, вскоре ему предстояло эти же красоты снова видеть в высоком разрешении.

      Он быстро нашел