Небо на цепи. Нина Парфёнова

Лерку, поправил на столе стопку пластинок у проигрывателя, их разноцветные конверты рассыпались, он собрал их, сложил – «Аквариум», «Кино», «Алиса», «Чёрный кофе». Лерка проснётся, наверняка будет слушать, потом приберёт. В пустую прихожую из кухни падали лучи встающего утреннего солнца, в которых плавали крохотные блестящие пылинки. У двери стояли всего две пары обуви – его кроссовки и Леркины остроносые туфли на высоком тонком каблуке, цвета кофе с молоком, по разные их стороны свешивались ремешки с маленькими блестящими пряжками. Уже обувшись, открывая дверь и выходя в подъезд, он всё смотрел на эти туфли, да и сейчас видел их в мельчайших подробностях… Почему он вдруг вспомнил их сейчас?

      Он потёр виски и посмотрел на мать. Калерия Кирилловна наконец решилась и начала рассказывать.

      – В общем, дала я тогда Лене денег, и она уехала куда-то к родственникам, в Таджикистан, что ли. Да, в Таджикистан, потому что деньги она мне потом переводом из Душанбе прислала. Связи мы с ней не поддерживали, а после 1991 года, когда там гражданская война была, уж не помню, как, слухи просочились, что вся их семья погибла…

      Володя кивнул.

      – Ну да, немудрено. Так, помнится мне смутно, дядя Антон тоже погиб, ещё в семидесятые, вроде…

      Калерия Кирилловна отвернулась к окну, но продолжила.

      – Тогда казалось, что лучше бы погиб. Не смотри на меня так, – она повернулась к нему. – В Америке он остался. Что ты глаза такие делаешь? Поехал со своим ансамблем народных инструментов на гастроли, так всем трио балалаечников там и сбежали от своих. Ох, что было! Нас трясли с год, наверное… Но это ладно. Ведь вот хитрый какой – и балалайку выбрал потому, что народных музыкантов чаще на гастроли за границу отправляют, мол, они лучше русскую душу музыкально раскрывают… Я, честно говоря, даже обрадовалась, когда он сгинул, думаю, как хорошо – на Володьку не будет плохо влиять, а то он уж тогда тебя в карты учил играть, да рассказывал всякую ерунду… А тебе восемь лет всего…

      Володя засмеялся.

      – Ой, мам, насмешила… Влиять… С этим понятно всё. И что случилось-то? Почему ты мне сегодня это всё рассказать решила?

      Калерия Кирилловна достала из кармана фартука конверт.

      – Что-что, вот что! Оказывается, нигде он не сгинул там, в Америке своей, а очень даже удачно пристроился, не знаю уж подробностей. Да только умер он полгода назад очень богатым, казино у него было, денег какие-то миллионы. И часть всего этого он тебе завещал.

      – Что? Что ты сказала?

      Сын выглядел потрясённым, он совершенно не ожидал услышать такое, но в глазах уже загорелось то, чего мать увидеть боялась – он так явно обрадовался этому сообщению, такое облегчение сквозило во взгляде, что теперь испугалась она. Ей показалось, что это облегчение как-то сильно связано с тем, почему он в последнее время очень редко появлялся, и даже полчаса назад выглядел так, словно тащит на плечах такую тяжесть, что вынести её ему не под силу.

      – Володька! – Калерия Кирилловна