Небо на цепи. Нина Парфёнова

буи только взглядом отсчитываешь… А потом понимаешь, что даже с родными людьми поговорить по-человечески не успел… Ладно. «Солёный лёд»15 помнишь?

      – Пап, ну, чего ты глупые вопросы задаёшь? Как я могу не помнить…

      – Ну, да, ну, да… Это лето 1964 года. Тебя ещё и в проекте не было. Мы с Мариной только познакомились, жениться собирались. Надо было денег зарабатывать, дом этот перестраивать, то да сё… А тут по всему побережью начали команды набирать для перегона судов на Север, по Северному морскому пути. Ну, я и записался матросом. Собрали нас всех в Измаиле, по судам распределили, их из Венгрии пригнали самоходом по Дунаю. Конецкий пишет, что они наш караван в Архангельске ждали, там контора была – Экспедиция спецморпроводок речных судов. Они-то из Ленинграда туда немецкие самоходки грузовые, СТ-276, привели, а мы «пассажиров» венгерских гнали, теплоходы серии «Дунай». А на перегонах команды неполные, человек десять-двенадцать, работа на износ, хорошо ещё, второй дек, ну, палуба, где пассажиры обычно едут, закрыт. Там ни драить, ни обслуживать не надо. Машинное отделение, трюм, ну и верхний дек, где рубка, там только и надо было работать. Да камбуз ещё, есть-то и на перегоне надо… Ну, мы и поплыли из Измаила – тот ещё был маршрут! По Дунаю в Азовское море, потом по Дону через Ростов-на-Дону, потом Волго-Донской канал, оттуда через Волго-Балтийский канал в Ленинград, а уж оттуда на Архангельск! Можете себе представить это путешествие?

      Лерка с Леонидом смотрели на него во все глаза, Лерка только рукой пошевелила – продолжай, мол…

      – Да, что там, я так красиво рассказывать не могу, вон, Конецкого читайте…

      – Пап, ну вот, опять… – Лерка аж в ладоши хлопнула, – опять к Конецкому отправляешь?

      – А куда вас отправлять… Лёнька вон по Севморпути плавал, знает, а у тебя фантазия богатая, ты почитаешь, представишь. В тот год тепло было, льдин и айсбергов не попадалось. Всё относительно спокойно прошло. Только вот… Посмотри-ка вон там, на полке, должна быть такая зелёная тетрадка общая…

      Лерка порылась на полке, вытянула снизу, из-под книг, потрёпанную тетрадь, подала отцу. Он полистал её, открыл страницу, заложенную старой открыткой.

      – Ага, вот… В том перегоне кого только не было, одних писателей-мореманов двое – Конецкий и даже сам Наянов16. Они всё написали:

      «Те же, кто ходили в море выше семидесятой параллели и на Арктику, смотрели не стылыми глазами, обязательно согласятся с писателем в том, что лёд за бортами может «бормотать, жаловаться», даже «всхлипывать», а у льдин могут быть «мокрые зелёные животы», что штормовая «зыбь горбатая и зелёная», а корабли на ней «подхалимски кланяются волнам, на миг застыв в нерешительности» при «судорожных вздрагиваниях палубы»…17

      Он закрыл тетрадку, задумался. Потом, отложив её в сторону, закончил:

      – А в Северореченске мы пробыли всего вечер. Пароходы сдали, по знаменитой деревянной лестнице на площадь поднялись и сразу на железнодорожный вокзал уехали. Помню только, что площадь деревянными плахами вымощена, так удивительно!

15

Виктор Конецкий, «Солёный лёд», первая часть трилогии «За доброй надеждой»

16

Фёдор Васильевич Наянов – легендарный начальник Экспедиции спецморпроводок речных судов по трассе Северного морского пути, писатель, учитель и друг В.В. Конецкого

17

Олег Химаныч, «Пролив Вилькицкого. Перегон», очерк о В.В. Конецком и.Ф.В. Наянове