Джек Ричер, или Враг. Ли Чайлд

надел их. Джо я нашел на кухне, он варил кофе.

      – Мама еще спит, – сказал он. – Лекарства, наверное.

      – Я схожу за завтраком, – предложил я.

      Надев пальто, я прошел квартал до магазинчика на улице Сен-Доминик. Там я купил круассаны и молоко с шоколадом и принес их домой в вощеном пакете. Мама все еще была у себя в комнате, когда я вернулся.

      – Она совершает самоубийство, – сказал Джо. – Мы не можем ей это позволить.

      Я промолчал.

      – Что? – спросил он. – Если бы она взяла пистолет и приставила его к голове, ты бы ей не помешал?

      Я пожал плечами.

      – Она уже приставила пистолет к голове. И нажала на курок год назад. Мы с тобой опоздали. Она об этом позаботилась.

      – Почему?

      – Придется подождать, пока она сама нам не расскажет.

      И она рассказала. Разговор начался за завтраком и продолжался почти весь день, то возникая, то затухая. Мать появилась из своей комнаты, после того как приняла душ и тщательно оделась. Выглядела она неплохо, насколько может выглядеть человек, умирающий от рака, со сломанной ногой и алюминиевым ходунком. Она сварила свежий кофе, выложила принесенные мной круассаны на фарфоровую тарелку и поставила их на празднично накрытый стол. То, как она взяла все в свои руки, вернуло нас назад, в детство. Мы с Джо снова превратились в тощих мальчишек, а она была полноправной хозяйкой своего дома. Женам и матерям военных приходится несладко. Некоторым удается справиться с трудностями, другим – нет. Ей удавалось всегда. Каждое место, где мы жили, становилось нашим домом. Она делала все, чтобы это было так.

      – Я родилась в трехстах метрах отсюда, – сказала она. – На авеню Боске. Из своего окна я видела Дом Инвалидов и Военную школу. Когда немцы пришли в Париж, мне было десять. Тогда мне казалось, что наступил конец света. Мне исполнилось четырнадцать, когда они ушли. И я думала, что это начало новой жизни.

      Мы с Джо молчали.

      – С тех пор каждый день был чем-то вроде награды, – продолжала она. – Я встретила вашего отца, у меня родились вы, мальчики, я путешествовала по всему свету. Вряд ли есть страна, в которой бы я не побывала. Я француженка. Вы американцы. Это разные народы. Если американка заболевает, ее охватывает возмущение. «Как такое могло произойти со мной?» – думает она. И старается немедленно все исправить. Но французы знают, что сначала ты живешь, а потом умираешь. В этом нет ничего возмутительного. Так устроен мир, и так было с самого начала времен. Разве вы не понимаете, что так должно быть? Если бы люди не умирали, нам пришлось бы жить на очень густонаселенной планете.

      – Да, но важно, когда ты умираешь, – сказал Джо.

      Она кивнула.

      – Ты прав. Ты умираешь, когда приходит твое время.

      – Это слишком пассивный взгляд на жизнь.

      – Нет, Джо, реалистичный. Тут дело в том, что ты выбираешь, с чем будешь сражаться. Разумеется, ты лечишь всякие мелочи. Если произошел несчастный случай, ты обращаешься к врачам, и они приводят тебя в норму. Но некоторые сражения выиграть невозможно. Не думай, что я не размышляла о том,