Часть. Игнат Дэйнов

Не заставляй тебя искать, сам подходи.

      Фаха отчислился из сушилки. Встаю, кашляя иду к окну.

      Смотрю вдаль за сопки, холмы, куда тянутся электромагистрали.

      Сушилка открывается, входит Точилкин.

      -Ты чего здесь? Мы там полы пидорасим, а ты тут проябываешься.

      -Иди нахуй отсюда. – не оборачиваюсь к нему.

      -Ты что N-ов? Одембелел?

      -Иди, тебя пол и тряпка ждут.

      -Я щас скажу мл. сержанту Г, что ты ахуел!

      -Говори что хочешь и кому хочешь, но потом бери тряпку и мой пол.

      Дверь закрывается.

      Смотрю в окно.

      Безумно хочу туда.

      Нет, не домой,-я уже знаю, что домой не вернусь, а просто туда.

      Просто пойти куда хочу… побыть одному, наедине с природой. Увидеть, что за этими холмами, сопками, деревьями, куда тянутся кабеля. Пойти вдоль них, зная, что они могут привести меня куда угодно…

      Просто хотя бы на пару часов…

      Как жаль, что я не ценил раньше возможность пойти куда хочу, общаться с кем хочу.

      У меня была свобода, но умел ли я ей пользоваться? Тратил её на общение с неприятными людьми, на походы в учебное заведение, где мне не нравится учиться, пропускал тренировки по каратэ, меняя их на распитие дешёвого алко-коктейля с псевдо друзьями по учёбе.

      Оказывается свобода лежала в руках, но я её откладывал на завтра, считая, что у неё бесконечный срок годности.

      Вечером Фахылов торжественно сдаёт мне свой китель и задачу: прихуярить девственно-белоснежную пошиву (такой белый кусок ткани) на воротник.

      Я подшил.

      Приношу Фахе, важно сидящему в кубрике.

      Он улыбается.

      -Ну вот, а говорили, что ты борзый. Просто не умеют они воспитывать, слишком они для этого тупые, да? – смотрит радостно на меня.

      Пожимаю плечами.

      Он осматривает китель и его глаза на секунду расширились.

      -N-ов! Это что такое!?

      -М-м-м, воротник. – тупо мямлю я, делая вид, что ничего не понимаю.

      -Ты затупок, ты как подшился!!! – Фаха вне себя от ярости, глядя, как края белой накладки вылезают на наружную часть воротника кителя.

      -А что не так? – с видом дурака говорю, сделав удивленное лицо.

      Он вскакивает и бьёт прямой мне в голову. Удар я замечаю. Фаха слишком взбешён, потому движение выходит очень тяжело.

      Однако даю ему попасть и падаю.

      -Вах, как переебал-то! – с восхищением скандирует с конца кубрика Тыхтамышев.

      Сижу и сплевываю кровь изо рта. Провожу пальцем по зубам,-они целы, просто губы разбил. Притом даже голова не кружится. Отлично, значит Фаха теряет хватку, когда взбешён.

      Учтём на будущее.

      Фахылов орёт и даже порывается меня пнуть, но не делает этого.

      Наоравшись, зовёт Котлованова. Тот моментально оказывается рядом. Парень совсем плох – воняет тухлой едой, все лицо в гематомах разной свежести, а под ними отсутствующий взгляд, будто человека внутри уже нет.

      -Подшейся, только не как этот затупок. –