Университетские истории. Людмила Александровна Грицай

я улыбнулась и стала мягко намекать ему на ошибку. Студент не понял и с уверенностью повторил, что утверждает, что Ломоносов жил в 5 веке ДО НАШЕЙ ЭРЫ.

      Я удивилась и предложила молодому человеку уточнить этот вопрос, а потом заглянуть ко мне на зачет.

      Дальше сдавали другие ребята, но минут через 30 после первого ту же информацию про Ломоносова повторила девушка-студентка.

      Тут мне стало уже дурно.

      Девушка вдруг отметила, что про 5 век и Ломоносова сообщила я им сама на лекции.

      Страх на секунду объял мое сердце. Но тут же я перехватила его. Провалами памяти пока не страдаю. Такого произнести просто не могла.

      Студентка, видя, что ей не верят, бросилась за конспектами, она вытащила пачку отксерокопированных листов с чьей-то тетради и стала мне указывать на один из этих листочков.

      Еще через 5 минут мы выяснили, что на той самой лекции не присутствовала добрая половина группы, писала конспект староста. Лекция велась с помощью презентации и представляла собой исторический обзор. Начиналось все от древних греков с 5 века до нашей эры (куда же без них), дальше шла внушительная часть лекции минут на 30, которую староста почему-то пропустила. «Проснулась» она только в 18 столетии, как раз на том моменте, когда я с радостью сообщала слушателям о вкладе М. В. Ломоносова в развитие отечественной науки.

      Так и «попал» Михаил Васильевич в 5 век до нашей эры. А вы говорите «машина времени», новые технологии…

      Но меня пугает другое. Почему студенты, которые готовились к зачету, не заметили этой чудовищной нестыковки. Ну какой Ломоносов в данный отрезок истории? Там даже о наших предках – праславянах много информации не соберешь.

      Как можно, имея хоть самое слабое представление об истории, не заметить этого? Последнее тревожит чрезвычайно…

      История шестая. Неожиданная трактовка студентами образа Давида Микеланджело

      Каждый образованный человек может с уверенностью узнать хотя бы несколько наиболее знаменитых работ «титанов Возрождения». Например, статую Давида Микеланджело, Джоконду Леонардо да Винчи или одну из Мадонн Рафаэля.

      Так думал один мой коллега – пожилой профессор, когда собирался на лекцию к студентам.

      Студенты, обучающиеся на филологическом факультете, встретили его шумным весельем и привычной погруженностью в гаджеты.

      Профессор начал лекцию, с удовольствием рассказывая о необыкновенном взлете искусства в эпоху итальянского Ренессанса. С радостью он перелистывал слайды презентации, и о каждом шедевре того или иного мастера говорил добрых минут 10—15.

      Наконец, очередь дошла до любимого профессором образа – скульптуры Микеланджело «Давид». Развернув перед учащимися слайд с фотографией, профессор решил уточнить у аудитории, что в руках у смелого юноши и куда он собрался.

      Однако у молодых людей такой легкий вопрос вызвал недоумение.

      Невдомек было ребятам, что Давид – это тот самый ветхозаветный юноша-пастух, который ударом