Любовь и ненависть / Мәхәббәт һәм нәфрәт. Разиль Валеев

как чёрту. Рифкат левой рукой нащупал автомат. Земля уже приняла обычную форму. Внизу бескрайняя зелёная степь. Как осколки зеркала поблёскивают маленькие озерца. Земля не успела высохнуть после двухдневного дождя. Рифкат посмотрел вверх: солнце едва успевало прорваться сквозь решето забитого парашютами неба. Когда они спустятся, на земле не останется места.

      И вдруг с запада подул холодный ветер, как будто предостерегая, что ждёт их на земле. Чем ближе она становилась, тем больше усиливался ветер. На высоте двести – триста метров он уже неистовствовал, дёргал парашют, как будто пытаясь погасить купол. Луговая зелень потемнела, зеркальная поверхность озёр покрылась рябью. «Учения будут проводиться в условиях, приближённых к боевым», – сказал командир, но бурю уж никто не ожидал…

      Солнце совсем скрылось. Со стороны горизонта густо подползали чёрные облака. «Как будто заходят в тыл», – подумал Рифкат и посмеялся своим мыслям. Но тут он увидел землю совсем близко и, приготовив автомат, нажал на спусковой крючок. Кто-то успел выстрелить до него, в небе послышалось мощное: «Ур-ра!» И в этот момент ноги коснулись земли.

      Рифкат, пружиня в коленях, мягко присел, но одна нога угодила в ямку и тело покачнулось, из-под сапог брызнула грязная вода. Однако Рифкат не упал. Перебросив в левую руку автомат, он смахнул с лица илистую воду и потянул к себе трепыхавшийся купол. Ветер потянул парашют, окуная белый шёлк в грязную воду. Рифкат торопливо отстегнул парашют, и, как будто обидевшись, купол складками опустился на землю. А Рифкат уже забыл о парашюте— разрезая порывистый ветер, он бежал вперёд.

      Скоро батальон замер в строю на месте сбора.

      – Молодцы! – Командир – в таком же, как у всех, берете – оглядывал лица, не пропустив ни одного. – Теперь наша боевая задача: «враг» наступает с юго-запада. Наш батальон атакует его в лоб. Цель – захватить командный пункт «противника»…

      Через несколько секунд, поглубже надвинув береты, десантники уже бежали по бесконечному кочковатому полю. Ветер сильными порывами толкал тело назад, пронзительно свистел в стволе автомата, выдавливал на глазах слёзы. Под ногами было так скользко, что едва можно удержаться, сапоги чугунные от прилипшей глины. Вдобавок прямо в лицо стал моросить дождь.

      После утреннего великолепия этот дождь и низкие тучи казались такими неуместными, невозможными. Наверное, природа, собираясь подарить людям чудный день, увидела самолёты, белые купола парашютов, закрывших небо, рассердилась на человека за бесцеремонное вторжение в её царство и принялась мстить…

      Солдаты цепью разбежались в стороны. Командир бежал рядом так, будто уже не отмахали несколько километров, подбадривал шутками отстающих и успевал резким, требовательным голосом крикнуть: «Цепь не разрывать!»

      Рифкату выпало бежать по просёлочной дороге, из-за движения танков и машин превратившейся в топкую кашу: местами едва не скрывало голенища. Командир молча подстраивался к нему и некоторое время бежал рядом, как будто давая понять, что понимает, насколько