Неправильная сказка. Агата Лав

плаща.

      – Всё, что пожелаешь.

      – Ты же только танцуешь?

      – Не для таких, как ты.

      Кабинка останавливаются, и створки ползут в стороны. Я хватаю ее за запястье и тащу на выход. Потом к своей двери.

      – Так что, Яна? Что именно?

      Я резко распахиваю дверь после того, как щелкает последний замок, и вталкиваю внутрь девушку. Захожу следом и включаю свет. Уставшие глаза тут же «благодарят» за зверство, но я хочу видеть ее, каждую черточку и изгиб. И, самое главное, каждое шевеление в глазах.

      – Что ты любишь? – она коротко осматривается по сторонам и поворачивается ко мне.

      – Сними плащ.

      Ее плавные движения не к месту, и я помогаю девушке. Стаскиваю с ее плеч плотную ткань и цепляюсь взглядом за обнаженную спину, стянутую лентами. Они впились в бархатную кожу, и очередной мираж кружит голову: я представляю свои пальцы, сдавливающие, ласкающие ее тело. Рефлекторно тянусь к ней и обнимаю, сцепляя руки на животе.

      Я хочу ее. Безумно.

      – Я люблю жестко и долго, – я прижимаюсь к ней, вдыхая ее пьянящий аромат.

      Грязные инстинкты шепчут настойчивее, уводя мои пальцы дальше. И странный неизвестный мне прежде голод, я слишком долго и много думал о ней, чтобы остановиться теперь. Хотя чувствую ее напряжение, колкий холод, почти лед, который не тает под моими жадными пальцами. Да, я чувствую, но не могу ничего с собой поделать. Вместо этого спускаюсь ладонями ниже, очерчивая крутые бедра, и скольжу к внутренней стороне.

      Яна шумно выдыхает, согнувшись, и я тут же заполняю пустоту, последовав за ней, навалившись всем телом. Все-таки она мягкая и уязвимая, как все женщины. И я возьму ее, как делают все мужчины.

      – Скажи, что любишь также.

      – Я люблю жестко и долго, – послушно повторяет Яна, а я по ее интонациям пытаюсь понять, что у нее на уме.

      – И сколько мне будет это стоить?

      – Просто отстань от меня.

      – Забыть твой адрес?

      – Да.

      – А если я захочу повторить?

      – Только силой, – отвечает Яна.

      Она ловит мои руки и помогает нащупать застежку сбоку. Через мгновение она оказывается полностью обнаженной в моих руках.

      – А если повторить захочешь ты? – я задаю вопрос и останавливаюсь на мгновение.

      Я крепко держу ее за талию, впившись пальцами в мягкую плоть. Яна не вырывается и не дергается, можно даже обмануться, что тело, застывшее в моих крепких руках, уже приручено, уже мое.

      – Поэтому долго? – наконец, отвечает Яна. – Любишь долго разговаривать?

      Я подхватываю девушку, и она как-то по-детски ахает, будто меньше всего ожидала, что ее понесут. И этот ее вздох, короткий, сдавленный, прорезает меня насквозь. Отрезвляет.

      Я не зажигаю свет в гостиной и на ощупь шагаю к дивану, который стоит над стенкой. Я опускаю ее и сажусь рядом. И сразу же угадываю ее тонкие пальцы, которыми она находит ремень брюк.

      – Да, Яна, – я устало киваю и сам удивляюсь насколько безжизненно вдруг звучит мой голос, – отсоси мне, именно.

      Она игнорирует мой театральный тон и решает, что я серьезно. Мне