Миля дьявола. Дмитрий Безуглый

Он ему не сопротивлялся? Поэтому предпочитает смиренность? Или нечто иное?».

      – Однако у вас было много женщин, Адек, – аккуратно возразил фон Эбинг. – Живых.

      Келлер скривился:

      – Было. В начале. Но с каждым днем меня все меньше и меньше тянуло к ним.

      – Почему?

      – Да я и не знаю. Просто сильное желание, как после голода. Даже сильнее.

      – При этом вы отдавали себе отчет, что именно вы делаете?

      – А что я делал? – скривился Келлер и пожал плечами. – Только то, что хотел.

      Это прозвучало так обыденно, будто он произнес «Добрый день». У него совершенно отсутствуют нравственные чувства, подумал профессор. Никаких социальных ограничений, словно убить и совокупиться с трупом такое же обычное дело, как позавтракать утром.

      – Когда вы поняли, что вам недостаточно просто раскапывать могилы и совокупляться с мертвыми? В какой момент произошло это осознание?

      Келлер похотливо ухмыльнулся:

      – На похоронах. Какая-то вдова военного. Еще молодая. Там была ее дочь. У нее огромная грудь.

      Цепи зазвенели – заключенный пошевелил руками. Едва заметная мелкая дрожь возбуждения пробежалась по его гориллоподобному телу.

      – Ее звали Лена Нолькен, – кивнул фон Эбинг.

      – Наверное. Имя мне не интересно.

      – Вы возбудились от их вида? – профессор вспомнил прозвище этого насильника и его фетиш – сосать грудь.

      – Да! Внутри все забурлило! Я понял, что хочу ее!

      – И решили убить?

      – Да.

      – Но почему было просто не овладеть ею и оставить жить?

      – Вы так и не поняли, – удрученно закивал головой Келлер. – Все, что можно испытать при сношении с живой женщиной ничто в сравнении с полученным наслаждением от владения мертвой!

      На лице доктора фон Эбинга не проявилось никаких эмоций, однако внутри у него бурлили разнообразные чувства – от чудовищного отвращения до огромной жалости. Профессор отметил про себя слово «испытать», делая вывод, что чувственные ощущения арестованного гораздо сильнее при виде трупа, что придает сильный импульс к совершению акта некрофилии. Судя по всему, причину такого возбуждения следует искать в самой безжизненности тела. Он еще долго беседовал с заключенным Адеком Келлером, обвиняемым в дюжине убийств и изнасиловании уже мертвых жертв, осквернении могил и некрофилии. Когда время вышло, арестанта увели в камеру.

      – Как вы все это терпите, герр Эбинг? – изумлялся Никлас Рауш, провожая знаменитого посетителя к выходу из тюрьмы Грац-Карлау.

      – А вы?

      Начальник тюрьмы усмехнулся:

      – Ваша правда. Нелегко находиться в одних стенах с такими чудовищами.

      – Вряд ли он им стал по своей воле, – задумчиво произнес профессор.

      – То есть?

      – Его сделали таковым. Мать, отец, затем приемный отец, общество, в конце концов.

      – А я считаю, Господь просто ошибся, создав сие существо!

      Пожав руку герру Раушу, фон Крафт-Эбинг сел в ландо и экипаж тут же умчался прочь, скрывшись во тьме…

      …Всю