Гимназистка. Нечаянное турне. Бронислава Вонсович

пострадал в борьбе.

      Песцов смущенно дернул покрасневшим от удара ухом. А я забеспокоилась, не посчитают ли мои слова намеком на правящую династию. Боже мой, я же совсем забыла, что у власти сейчас как раз Львовы. Но Соболева английский язык не понимала, а мисс Мэннинг вряд ли интересовали столь тонкие материи.

      – Хм…

      – Филиппа, я как мог пытался вас оградить. Кто мог представить, что в театр пустят настолько нетрезвого типа? – И обратился к Соболевой по-русски: – Ксения Андреевна, почему на концерт пустили пьяного?

      – Не могли пустить пьяного, – запротестовала Соболева. – Он наверняка уже здесь напился.

      – У вас работает буфет? – удивленно приподнял бровь Песцов.

      – Нет, конечно. Нам буфет невыгодно держать. Но такие типы носят с собой фляжки. Расчувствовался во время выступления, выпил лишнего и пал жертвой таланта мисс Мэннинг. Мисс Мэннинг, вы были божественны сегодня. – Она ощутимо толкнула меня в бок и потребовала: – Анна Дмитриевна, переводите же. Вы здесь для этого.

      – Анна Дмитриевна здесь не для того, чтобы переводить ваши глупости, – возразил Песцов и выразительно потер ухо.

      Но я не стала обострять ситуацию и перевела мисс Мэннинг слова Соболевой. И другие ее восторженные глупости – тоже. Конечно, они были не от души, в отличие от пьяных выкриков неизвестного поклонника, зато куда менее травматичны для всех. К тому же прозвучавший намек на полицию был слишком тревожным, чтобы отмахнуться. Конечно, я взяла с собой оставшиеся после смерти мамы документы, в том числе ее паспорт. Но тут меня все знают как Анну Дмитриевну, а не как Ольгу Станиславовну. К тому же не факт, что нет ориентировки на задержание Седых. Нет, к общению с полицией я не готова: нет в моих учебниках ничего о ментальной магии, а без нее любой разговор опасен.

      Понемногу мисс Мэннинг успокоилась, чему поспособствовала рюмка коньяка «для нервов», по словам Соболевой, самолично притащившей фляжку из кабинета. Я выглянула в зал. Там уже никого не было, если, конечно, не считать пары мужиков, деловито уволакивающих стулья. Возможно, следовало на это обратить внимание директрисы театра, но ту стулья сейчас волновали меньше всего.

      – Анна Дмитриевна, прошу вас, переведите сейчас в точности. Мисс Мэннинг, мне так неудобно, что вы подверглись нападению в нашем театре, – вдохновенно сказала она. – Поужинайте у меня, чтобы я могла хоть как-то загладить свою вину. Вы меня весьма обяжете, дорогая.

      Она умоляюще улыбалась и предусмотрительно не заговаривала про спиритический сеанс. И правильно: после ужина, если тот будет вкусным, уговорить куда легче.

      – Дмитрий? – обратилась к нему мисс Мэннинг, не в силах решить, соглашаться ли.

      – Дмитрия Валерьевича я тоже буду рада видеть у себя, – совершенно правильно поняла ее Соболева.

      – Даже не знаю, – манерно вздохнула мисс Мэннинг. – Я так устала. Концерт выпил меня до дна.

      Но уставшей она не выглядела. Напротив, казалась помолодевшей лет на десять. Словно впитала любовь поклонников