Гимназистка. Нечаянное турне. Бронислава Вонсович

ли не облизываясь. Магия не действовала только на Соболеву: она явно маялась у стены, вздыхала, поднимала глаза к потолку и шевелила губами. Возможно, подсчитывала прибыль от концерта, а возможно – время, оставшееся до его конца. В любом случае она молчала, что само по себе было замечательно.

      Концерт затянулся. Программа давно закончилась, но зрители в который раз умоляли мисс Мэннинг спеть что-нибудь еще, и она снисходила к их просьбам. Соболева начала нервно пристукивать каблуком, но замерла сразу, как только Песцов к ней повернулся, и встретила его полной неподвижностью и сладко-вопросительной улыбочкой. Рот открывать в недоуменном вопросе она предусмотрительно не стала.

      На сцену неожиданно забрался какой-то хлыщ и, припав на одно колено перед мисс Мэннинг, страстно заговорил, пытаясь облобызать обе руки певицы.

      – Ой, уведут, – испуганно выдохнула Соболева, подавшись к Песцову своим могучим бюстом. – Дмитрий Валерьевич, как есть уведут мисс Мэннинг. Куда же вы смотрите?

      Песцов сразу развернулся от нее, чертыхнулся и скомандовал опускать занавес. Как назло, что-то там в механизме заело, он скрежетал, но ни в какую не хотел проворачиваться. Тем временем на сцене разыгрывалось целое представление. Мисс Мэннинг безуспешно пыталась вырвать руку у слишком активного поклонника то ли ее, то ли ее таланта, что, впрочем, несущественно в данном случае. Она что-то успокаивающе говорила, и с ее лица не сходила улыбка, которая казалась намертво приколоченной. Но взгляды, которые она бросала на нас, явно были умоляющими. Песцов самолично дернул рукоятку, и занавес свалился на сцену, словно только и ждал, когда его наконец уронят.

      – Боги мои, вы же сломали механизм, – возмутилась Соболева.

      Она бросилась к рукоятке и подергала, но та заклинилась намертво.

      – Его сломали до меня, – бросил уже на бегу Песцов.

      Я последовала за ним, справедливо полагая, что моя помощь может понадобиться скорее мисс Мэннинг, чем Соболевой, которой для дерганья рукоятки переводчик не требовался.

      Поклонник стоял на коленях уже двумя ногами, но скорее для устойчивости, потому что амбре от него неслось… хорошенькое такое амбре спиртоперегонного заводика, маленького, но работающего без остановки. Уставившись на мисс Мэннинг покрасневшими глазами, он беспрестанно твердил:

      – Богиня. Сирена, заманившая в свои сладкие сети Одиссея. Звезда на моем небе. Снизойдите ко мне, о прекраснейшая!

      – Дмитрий, что он говорит? – испуганно спросила мисс Мэннинг, пытаясь вернуть руку себе.

      Но поклонник держал ее крепко. Наверное, боялся свалиться без дополнительной опоры. Он и с опорой-то раскачивался.

      – Делится историями из древнегреческой мифологии, – бросил Песцов.

      Он толкнул соперника так, что тот не удержался и полетел на пол, потащив за собой мисс Мэннинг, которая завизжала ничуть не тише, чем пела раньше. Народ за занавесом заволновался, раздались крики: «Убивают!», «Пожар!» и почему-то «Воры!» Но лезть сюда и проверять,